Нелегалы 1. Операция «Enormous»
Шрифт:
Лицо Берии сделалось пунцовым: он был недоволен решением вождя. Недоволен был и Ванников: он ни за что не хотел быть заместителем у Берии, познав цену его злодейства еще до войны, когда тот арестовал его по хитро сфабрикованному доносу.
— Вообще-то для меня это неожиданно, — начал он как можно деликатнее. — В ядерной физике, и тем более в конструкции атомной бомбы, я человек малосведущий. Поэтому, товарищ Сталин, — заговорил он уже смелее, видя, что его слова понравились вождю, — по состоянию здоровья я прошу принять самоотвод.
— Вашего самоотвода мы не принимаем, товарищ Ванников, — заметил Сталин, прекрасно понимая причину его страха. —
Услышав фамилию секретаря ЦК, Берия еще больше побагровел: он понял, кого имел в виду Сталин, когда говорил о контроле со стороны ЦК. И уклончиво возразил:
— А не слишком ли мы перегружаем молодого члена Политбюро?
Сталин сделал паузу. Его лицо свидетельствовало о внутреннем напряжении, между бровями пролегла строгая морщинка.
— Новое дело должна поднимать вся партия. Маленков — секретарь ЦК, он вам поможет, включив в работу местные партийные организации… Вторым я назвал бы товарища Вознесенского, — продолжал Сталин. — Он — председатель Госплана, его участие необходимо…
Понимая, что Сталина раздражать — дело смертельно опасное, Берия на этот раз промолчал, хотя его неприязнь к Вознесенскому была всем известна.
После короткого обсуждения в состав комитета вошли и другие кандидатуры, предложенные Сталиным: Завенягин, Первухин, Иоффе, Капица, Курчатов и Махнев (секретарь Спецкомитета).
Видя, что только два человека от НКВД получили одобрение вождя, Берия решил сделать хитрый ход и предложил образовать Ученый Совет по атомной энергии. При этом он предполагал, что персональный состав Совета будет решаться не сейчас и не в кабинете вождя, а уж потом он сможет включить в него своих людей. Сталин идею Берии поддержал, но с оговоркой:
— Это должен быть настоящий Ученый Совет, работоспособный и полезный, а не говорильня. И войти туда должны авторитетные ученые и специалисты…
По рекомендации Сталина в Совет избрали Алиханова, Ванникова, Завенягина, Иоффе, Капицу, Кикоина, Курчатова, Харитона и Махнева, затем он обвел беглым взглядом присутствующих и остановился на наркоме боеприпасов.
— Председателем Совета давайте назначим товарища Ванникова, — предложил он. — У него это получится хорошо. Его будут слушаться все, а если не будут, он сможет их убедить. Человек он твердый, его знают и уважают и промышленники, и военные, и ученые. Правильно я говорю?
Нарком боеприпасов посмотрел на Берию и испугался: ненависть в его глазах была подобна проклятию. Ванников понял, кого он ненавидел, и потому решительно возразил:
— Но я абсолютно не готов к этому посту. Ученый Совет должен возглавить человек, связанный с наукой, а я ведь не ученый.
Сталин улыбнулся:
— Вот новость, а мы и не знали. Что же вы так долго не раскрывались?.. Хорошо, мы вам поможем, товарищ Ванников. — И, обращаясь уже к Берии, добавил: — Все мы обговорили или нет?
— Есть еще один вопрос, товарищ Сталин, — ответил Берия, обескураженный результатами избрания состава Ученого Совета и его председателя.
Берия долго копался в своей кожаной папке, затем достал из нее несколько отпечатанных листков бумаги, положил их перед собой и тихо, медленно заговорил:
— Для оперативного руководства НИИ, КБ, заводами и рудниками, которые
Сталин не любил долгие заседания и, решив закончить затянувшееся обсуждение атомных дел, заключил:
— Ну что ж, ваше предложение, товарищ Берия, принимается. Наркомом, или он как-то иначе будет называться, предлагаю назначить товарища Ванникова, а его заместителем — Завенягина. Предложения о составе коллегии наркомата прошу доложить на утверждение через две недели. Все, вы свободны, товарищи.
В тот же день Ванников, а затем отдельно и Берия встретились с ведущими учеными-физиками, они сообщили им о распределении ролей в Ученом Совете и в Спецкомитете, а еще через два дня вышло Постановление Государственного Комитета Обороны СССР за № 9887-сс/оп «О Специальном комитете при ГОКО», в котором в числе других пунктов сообщалось следующее:
…Возложить на Специальный комитет при ГОКО:
— руководство всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана;
— развитие научно-исследовательских работ в этой области;
— широкое развертывание геологических разведок и создание сырьевой базы СССР по добыче урана, а также использование урановых месторождений за пределами СССР (в Болгарии, Чехословакии и др. странах);
— организацию промышленности по переработке урана, производству специального оборудования и материалов, связанных с использованием внутриатомной энергии;
— строительство атомно-энергетических установок и разработку и производство атомной бомбы.
…Поручить тов. Берии принять меры к организации закордонной разведывательной работы по получению более полной технической и экономической информации об урановой промышленности и атомных бомбах, возложив на него руководство всей разведывательной работой в этой области, производимой органами разведки (НКГБ, РУКА [104] и др.)
104
Разведывательное Управление Красной Армии, впоследствии ГРУ Генштаба Министерства обороны СССР.
С выходом этого постановления начинался новый индустриальный этап создания отечественной атомной бомбы. С этого же времени — с августа 1945 года — И. В. Курчатов и весь коллектив его сотрудников стали получать неограниченную поддержку ЦК и СНК СССР. В ПГУ [105] и в Лабораторию № 2 зачастили представители ЦК и различного рода уполномоченные правительства.
Под руководством Б. Л. Ванникова начала создаваться новая отрасль промышленности — атомная, в которую из других наркоматов в соответствии с постановлением ГКО были переданы и перепрофилированы некоторые НИИ, КБ, строительные организации и промышленные предприятия.
105
Речь шла не о разведке, а о так называемом I Главном Управлении при СНК, впоследствии преобразованном в Минсредмаш СССР.