Нелегкая победа

Лоуренс Стефани

— Все три комнаты для приемов переходят одна в другую, — Гэрри показал на раздвижные панели, отделяющие гостиную от столовой. — В результате получается помещение, достаточное для проведения бала.

Люсинда прищурилась.

— Неужели?

Сохраняя невозмутимость, Гэрри кивнул и жестом предложил ей пройти дальше.

— Утренняя гостиная. Комната для завтраков.

Он вел ее через приветливые, пока пустые и гулкие комнаты, освещенные солнечным светом, льющимся через окна с ромбовидными оконными переплетами. Люсинда заметила,

что, хотя деревянные панели уже начищены, оштукатуренные стены еще не оклеены.

— Осталось лишь отделать интерьер, — сообщил Гэрри, ведя ее по короткому коридору, бегущему из большой комнаты, которую он назвал своим кабинетом-библиотекой. В той комнате книжные полки были освобождены от книг и отполированы до блеска, груды томов в полной готовности ожидали возвращения на свои места. — Но фирма, к которой я обратился, начнет работу только через несколько недель… достаточно времени, чтобы принять необходимые решения.

Люсинда подозрительно посмотрела на него, но не решилась задать наводящий вопрос. Просторная элегантная комната в конце коридора выходила в сад, в широкие окна заглядывали розы. Гэрри посмотрел по сторонам.

— Я еще не решил, как использовать эту комнату.

Люсинда не обнаружила здесь мебели. Ее взгляд остановился на новых полках, украшавших одну из стен. Они были широкими и незастекленными — очень удобно для бухгалтерских книг. И окна большие, светло — очень удобно для расчетов и работы с корреспонденцией.

Ее сердце забилось в странном ритме.

— Неужели?

— Хм… — Он задумчиво показал на дверь: — Пойдемте… я представлю вас Симпкинсам.

Подавив возглас нетерпения, Люсинда позволила ему отвести себя в нижний коридор за обитую сукном дверь. Здесь она заметила первые признаки обустроенной жизни. Кухня была безупречно чистой, на стене сверкали кастрюли, в центре возвышалась современная плита.

Пожилая пара, сидевшая за рабочим столом, быстро поднялась, испуганно уставившись на Люсинду.

— Симпкинс — доверенный слуга, мастер на все руки, в общем, присматривает за домом. Он — племянник дворецкого в Холле. Миссис Бэббакум, Симпкинс.

— Мэм, — низко поклонился Симпкинс.

— А это миссис Симпкинс, повариха и экономка — без нее мебель давно бы погибла.

Миссис Симпкинс, полногрудая розовощекая матрона внушительных размеров, присела в реверансе перед Люсиндой, не сводя негодующего взгляда с Гэрри.

— Да… и если бы вы предупредили меня, господин Гэрри, вас бы уже ждали чай и лепешки.

— Как вы можете догадаться, — спокойно вставил Гэрри, — миссис Симпкинс была когда-то младшей няней в Холле.

— Да… и я прекрасно помню вас в коротких штанишках, молодой господин, — нахмурилась миссис Симпкинс. — Теперь прогуляйтесь с леди чуть-чуть, а я поставлю чайник. Когда вы вернетесь, в саду будет накрыт чай.

— Я бы не хотела затруднять вас…

Страдальческий вздох Гэрри оборвал заявление Люсинды.

— Не знаю, как

вам сказать, дорогая, но Марта Симпкинс — тиран. Лучше грациозно подчиниться. — С этими словами он взял ее за руку и повел к двери. — Я пока покажу миссис Бэббакум верхние комнаты.

Люсинда обернулась, чтобы улыбнуться Марте, и Марта в ответ восторженно просияла. Лестница вела к короткой галерее.

— Здесь нет никаких фамильных портретов, — сказал Гэрри. — Они все висят в Лестер-Холле.

— Там есть ваш портрет?

— Да… но едва ли сходство большое. Мне было восемнадцать лет.

Вспомнив откровения леди Колби, Люсинда воздержалась от комментариев.

— Это хозяйская спальня. — Гэрри распахнул двери в конце галереи, ведущие в большую комнату с эркером. Стены, наполовину обшитые деревом, мягко блеснули. Люсинда с любопытством огляделась: резной камин, необычно большой; громоздкое сооружение в центре, покрытое неизбежными чехлами. Люсинда покорно проследовала за Гэрри в смежные гардеробные. — Боюсь, — заметил он, когда они вернулись в главную спальню, — что в Лестершэле нет отдельных спален для мужа и жены. — (Люсинда вопросительно взглянула на него.) — Конечно, это не должно волновать вас.

Он облокотился об оконную раму, невозмутимо игнорируя выжидательный взгляд Люсинды. Она хмыкнула и переключила внимание на зачехленное чудовище.

— Кровать с балдахином, — решила она и, приподняв чехол, заглянула в темную пещеру. Кровать с витыми столбиками и балдахином была задрапирована парчой. — Огромная.

— В самом деле. — Гэрри следил за ее действиями. — И у нее давняя история, если верить всему, что рассказывают.

— Чему именно?

— Говорят, что кровать, как и дом, берет начало в елизаветинских временах. Ею пользовались все новобрачные дома Лестеров.

Люсинда сморщила нос.

— Меня это не удивляет.

Она опустила чехлы и отряхнула руки.

— Само по себе — конечно. — Он оттолкнулся от окна и подошел к Люсинде. — Но в изголовье укреплены медные кольца. — Его лицо приняло задумчивое выражение. — Очень возбуждают воображение. — Взяв Люсинду под руку, он повел ее к двери. — Напомните как-нибудь, чтобы я вам показал.

Люсинда открыла рот, но тут же его закрыла и позволила вывести себя в коридор. Она еще размышляла о медных кольцах, когда они достигли холла, в который выходило несколько спален для гостей.

— Эта лестница ведет на верхний этаж. Там детская и комнаты Симпкинсов.

Детская оказалась просторным помещением из пяти комнат, занимавшим половину этажа. Низкие окна спален должны были быть очень удобными для малышей.

— Спальни для главной няни и домашнего учителя, спальни для их подопечных, мальчиков и девочек, а это, конечно, классная. — Гэрри стоял в центре большой комнаты, с гордостью оглядываясь по сторонам.

— Эти комнаты очень просторные.

— Я счел это необходимым. Планирую большую семью.