Нелюдь
Шрифт:
Я вопросительно посмотрел на Скелета, но тот только кивнул мне в сторону кухни, как бы приглашая зайти туда.
На стуле возле окна сидел Геннадий Андреевич и курил. Он был без пиджака, а рукава его рубашки были закатаны до локтей. Почему-то именно эти закатанные рукава сразу произвели на меня впечатление — очень напоминало отдых палача после казни…
Рукава Геннадия и его мрачно-сосредоточенное лицо говорили о том, что за время моего отсутствия здесь что-то произошло.
— Как дела? — задал я осторожный нейтральный вопрос. Но номер
— Что вы имеете в виду? — обернулся ко мне Геннадий.
Лицо его было злое, глаза пронизывали насквозь.
Я сел на табуретку, чтобы чувствовать себя увереннее под этим взглядом и вообще в зловещей тишине квартиры.
— Ну… Они что-нибудь сказали? — спросил я.
Мне очень хотелось, чтобы к моему приезду процесс допроса был уже закончен. Закончен как угодно, лишь бы мне больше не присутствовать здесь, не быть свидетелем и участником.
— Он убил его, — произнес Скелет, показывая глазами на Геннадия. — Взял и убил.
— Кого убил? — не понял я сразу.
— Что вы, сами не знаете, кого он мог убить? — раздраженно отмахнулся от меня Скелет.
Потом сменил гнев на милость и пояснил:
— Геннадий Андреевич стал допрашивать этого парня. Василия… Решили с него начать. А он отказался отвечать. Сказал, что знать ничего не знает.
— Совсем не знает? — удивился я. — Он же участник.
— Ну, кое что он знал, — ответил Скелет. — Он сказал нам, что должен приехать хозяин всего дела из-за границы и забрать органы. И расплатиться с ним, в частности. Только он не сказал, когда и куда приедет этот субчик.
— А это же самое главное, — вставил Геннадий усталым голосом. — Нам ведь нужен хозяин. Тот, у кого деньги… А этот урод ничего не знал.
Наступила недолгая тишина, после чего Скелет все же решил окончательно ввести меня в курс дела.
— Парень ничего больше не говорил, только твердил, что ничего не знает. И тогда Геннадий Андреевич…
Одним словом, Геннадий просто свалил его на пол и забил ногами до смерти. Может быть, он и не ставил себе именно такой цели, но эмоции возобладали, и в конце концов один из ударов ногой пришелся точно в висок…
Я с изумлением посмотрел на Геннадия. Все-таки я довольно хорошо знал его, мне во всяком случае так казалось…
Я не думал, что он способен на такое. Забить человека ногами насмерть… Чего только не узнаешь о человеке. Никогда бы не подумал такого про Геннадия. Хотя, с другой стороны, разве мог я предположить про Хельгу?
Наверное, я вообще плохо разбираюсь в людях.
— Что вы так на меня смотрите? — окрысился Геннадий, поймав мой взгляд, наполненный ужасом. — Вы думаете, мне это было очень приятно? Вы так думаете? Просто я не мог остановиться. Когда представил себе, что моя Юля лежала на столе вот перед этим типом, так и ничего не смог с собой поделать.
— Да вы и не особенно старались что-то поделать, — отозвался Скелет тихим голосом.
—
Он трясущейся рукой поднес зажигалку к следующей сигарете и жадно затянулся.
— А почему вы не остановили Геннадия Андреевича? — спросил я. — Ведь вы видели, что он увлекся…
Скелет покачал головой.
— А зачем? — сказал он. — Во-первых, я видел, что парень и вправду больше ничего не знает и ему все равно нечего сказать. А во-вторых, я думал, что такая сцена произведет впечатление на вашу Хельгу.
Ах, вот оно что… Они не хотели все-таки марать руки и избивать женщину. Они надеялись, что ей будет достаточно, если она только посмотрит на то, как обошлись с ее сообщником.
Пришла моя очередь торжествовать психологическую победу. Теперь Геннадий со Скелетом показали себя плохими знатоками людей. Не все же мне одному обманываться и оставаться в дураках.
— И вы думали, что на Хельгу это может произвести какое-то впечатление? — саркастически спросил я. — После того, как она Бог знает сколько времени вырезала глаза у людей… После того, как она сознательно умертвила кучу народу… Ха-ха-ха! Да вы могли бы разорвать этого санитара на мелкие кусочки, на нее бы это не произвело никакого впечатления.
Какая наивность, подумал я.
— Вы правы, — согласился Скелет. — Она и глазом не моргнула, пока шеф убивал санитара. Просто сидела и смотрела.
— Эта тварь совершенно бесчувственная, — сказал Геннадий.
А я сразу же вдруг вспомнил ту кошку во время нашего давнего свидания в скверике. Вспомнил Хельгин точный и жестокий удар туфлей прямо в кошачью мордочку…
Конечно, не случайно я именно тогда и расстался с Хельгой. Может быть, не вполне отдавая себе отчет в побудительных причинах… Все-таки тот ее поступок произвел на меня впечатление, он был слишком многозначительным.
Конечно, от того поступка Хельги до ее сегодняшних злодеяний — целая пропасть, но некий знак был и тогда. Знак патологической бесчувственности.
Бывают ведь такие люди. Просто им довольно легко маскироваться. Все ведь читают книжки про чувства, смотрят кино, да и вообще наблюдают вокруг себя жизнь нормальных людей. Вот и научаются мимикрировать, выглядеть так, словно и с ними все нормально.
Только иногда вдруг случайно маска на секундочку слетает, и обнаруживается, что перед тобой и не человек вовсе, а нелюдь…
— Что мы теперь будем делать? — спросил я после рассказа о происшедшем.
Мне было нисколько не жалко санитара. Просто я не был уверен в том, что теперь мы сможем добиться чего-то. А вдруг Хельга равнодушна не только к другим людям, но и к самой себе?
Что тогда? Вдруг ей не жалко и себя тоже? Тогда у нас нет надежды заставить ее говорить.
— Пойдем к ней, — сказал Геннадий и решительно поднялся со стула.
В комнате кое-что изменилось с тех пор, как я ушел оттуда. Стул был сломан, а в углу, возле дивана лежал лицом вниз труп Василия.