Нелюдь
Шрифт:
– Это как? – недоверчиво пригляделся Антон. – Слушай, точно, свежая! Волосы не просохли, и то заметно!
– А чего возиться, небось, цифровая камера стоит. Напрямую подключенная. Дай-ка, – Дмитрий протянул свою широченную ладонь. Попробовал согнуть пластиковую оболочку, пригляделся к буквам. – Принтер у них какой стоит, не видел? «Эпсон»? И камера тоже?
– Пойдешь, попробуй сам разглядеть. Там вообще порядок интересный: заходишь, садишься, пацану какому-то на вопросы отвечаешь, он их в комп забивает. Потом поворачиваешься к этой самой камере – и свободен,
Он достал из кармана небольшой, в половину спичечного, серый пластиковый коробок. Две намертво стянутые половинки, блестящий винтик в торце – и больше ничего. Никаких кнопок, лампочек или отверстий. Только выдавленный в пластике шестизначный номер.
– Ну, и что это такое? Знатоки есть?
– Фиг его знает, что за пакость, – раздраженно отозвался кто-то. – Не нравится она мне. Это что, всех носить заставят?
– Может, развинтим и посмотрим? – прищурился Антон. – А потом обратно соберем. Если что сломалось, мы не виноваты.
– Ага, а если твои пальцы сломаются? Оторвет их, пока
отвинчивать будешь – и привет!
– Да ну-у, чему тут отрывать? Куда ты тут взрывчатку засунешь?
– Запросто, – кивнул Дима. – Если пластит или еще что похуже, не то что пальцы, всю руку отхватит. Как раз когда винтик повернешь. Поэтому нечего лезть в такие секреты: сказали, носи – значит, носи. Может, это датчик или маячок какой-нибудь? Как на самолетах: «свой-чужой», кто без него, охрана не виновата.
– Или подошел куда не нужно, он у тебя в кармане – ба-бах!
–
не унимался пессимист. – И предупреждать не нужно!
– Нужно меньше видик смотреть, – Костя спрятал коробочку обратно. – Минздрав вот тебя специально предупреждал: Голливуд опасен для вашего здоровья! Психического. Вы не в Чикаго, юноша – у нас если надо кого убрать, это делается не таким дорогим способом. Самая убойная охранная система в этой стране – Ваня Косорылов с автоматом Калашникова.
– Есть и получше, – Андрей наконец-то решил вмешаться.
–
Первый ряд – сигнальные мины, дальше – боевые. Причем нажимные вперемешку с растяжками. Главное, не заснет и кормит не нужно.
Так что если кто из вас не послушается полковника Юнусова, пойдет не туда и случайно дернет за веревочку, то запросто может начаться фейерверк со свистом. А штуковина эта больше всего напоминает дозиметр. Нам на кафедре такие показывали, они то ли химические, то ли кварцевые, не помню уже.
– Вот только радиации нам и не хватало! – раздражение перелилось через край, как закипевшее молоко. – Говорил же, пакость! На кой черт нам тут дозиметры?
– Выдали, значит, порядок такой, – терпеливо объяснил Андрей.
– Есть радиация, нет ее, а химики на тебя навесят все, что положено. Скажи спасибо, прививки не делают! Хотя вообще-то должны… Так что можешь сказать полковнику, что здесь только микробы, он тут же
ГЛАВА 17
Вялый получился праздник. Невеселый. До вечера слонялись по лагерю, брали в руки гитару – больше двух песен подряд никто из себя выдавить не смог. Вокруг шла своя жизнь, деловитая, строгая и непривычная. Места Древнему Народу и его традициям в этой жизни не было. Другие тут оказались традиции. Монастырь со своим уставом – и даже не с одним. Солдатики пытались подходить, знакомиться с девушками, просили закурить у парней. Тут же, словно гриб после дождя, вырастала какая-нибудь грозная начальственная фигура, и общение заканчивалось. Карантин…
Наконец березки в рощице превратились в слепящее золотое кружево, а над головой расплывчатыми серыми мазками протянулись тени редких облаков. По центральной дорожке лагеря протопал серый от усталости строй – от душевых палаток к длинному зданию столовой. Ужин. И вертолеты затихли: весь день гудели и ворчали над лесом, а теперь даже не хватает этих зеленых шмелей.
Костя встал с крыльца, обернулся, негромко крикнул в распахнутую дверь домика:
– Стас, Димка! Растолкайте Андрюху, хватит ему дрыхнуть! Пошли место готовить!
– Сначала разобраться нужно, кто здесь спит! – первым выглянул как раз Андрей. Нагнулся, поддернул резиновое голенище. – Черт, хлюпает все время, великоват сапожок-то… И портянки сделать не из чего, точно ведь ногу сотрет. И говорил я этому прапору – не выдаешь, так хоть продай! Знал бы, свои захватил.
– Давай махнемся, мне как раз жмут, – Дмитрий развернулся чуть боком. Похоже, боялся расширить рассчитанный на пионеров дверной проем.
– Да ну тебя, мамонта! У тебя какой размер – сорок четвертый?
– Сорок пятый…
– Ну вот, а мне сорок третий нужно. Эй, Стас! Ты долго там еще?
– Пошли, догонит. Нам еще девчонок дожидаться, – Костя хотел шагнуть на газон. Занес ногу, посмотрел в сторону штабного домика и передумал. – Вот же замотали нас, а? Так вот сядешь на травку, а тебя с хлоркой полоскать будут… Слушайте, народ, а вам не кажется, что вся эта возня не для мышей затеяна?
– Скорее не для них, а против, – плечи Димы беспокойно шевельнулись. – Нет, ребята, с этой лихорадкой лучше не шутить.
У нас сосед вот так года три назад на даче весной уборку не сделал – и еле откачали, весь в синяках лежал, словно били его.
И результат тот же. Почки до сих пор лечит. Знаешь, что каждый год у нас в области человек пять от этой заразы загибается?
Не-ет, Кость, хорошо хоть у вояк сил пока что хватает на такие дела.
– А денег у них откуда столько? – ухмыльнулся Костя. – Ты подсчитай как-нибудь, сколько они только за день горючего жгут! Вертолет не трактор, он кушает мно-о-ого. И еще – ты думаешь, без приказа из Москвы такую ораву сюда пригонят? Дали бы роту в помощь местной санэпидстанции, и все довольны.