Немая
Шрифт:
Истерично замотала головой и толкнула его в грудь. Нет, не отдам! Никому не отдам! Даже тебе! Метнулась к дверям, забыв про багаж, но его стремительная и уверенная пятерня тут же захлопнула её, оставив меня в западне.
— Я не просил твоего появления в моём доме, но ты свалилась, как снег на голову, — крепкие руки пленили за плечи, тряхнув, как куклу. — Я хотел от тебя избавиться, но ты так невинно хлопала глазками. Теперь я хочу помочь, а ты по-тихому сбегаешь?! Куда собралась? Погибнуть и погубить несмышлёного ребёнка из-за своей дурости?! —
— Прости, — не сказала, а гавкнула в ответ. Давно забытый звук из трахеи заложил уши. — Прости… Прости! Прости!
Слова вырывались и вырывались из моего рта, пока паника охватывала каждую клеточку тела, парализуя.
— Прости… Прости… Я больше не буду. Прости! Прости! Не бей меня… Не бей! Не надо!
— Надя, ты меня слышишь? Посмотри на меня, — сквозь пелену погибшего разума пробирался обеспокоенный голос. — Посмотри же!
— Прости! Прости! — смотрела перед собой и всё больше леденела от ужаса, видя перед собой лицо мужа, перекошенное яростью. — Я больше не буду! Не бей!
Тело и разум готовились к новой дозе боли и унижений, хоть я отчаянно и просила простить меня.
— Надя… Наденька, посмотри на меня, пожалуйста. Я Антон… Здесь только я! Я ничего тебе не сделаю! Ну же, девочка, вернись!
Лицо мужа растворилось, и знакомое тепло прорвалось сквозь холод жутких воспоминаний.
— Прости, не рассчитал… Тише, тише, — сильные руки хоть и держали крепко, но были невероятно заботливыми и нежными. Ладони гладили волосы, прижимали к груди и укачивали, как маленькую. И мне до безумия захотелось снова стать маленькой, когда папа укрывает от невзгод, убивает чудище в шкафу и способен из простой девочки сделать настоящую принцессу.
От осознания, что это доступно всем, кроме меня, стало до одури обидно. Морок спал, сменившись на горькие и безудержные слёзы, в которых снова потерялась. Ком из страха, бесконечного стресса и тяжелой депрессии вырвался нескончаемым потоком. Выла вслух, без остановки и без контроля, не замечая, что не на шутку напугала Антона.
Пришла в себя от нежных поцелуев, что осыпали мои голову, нос и щёки. Кокон тепла согревал, как никогда раньше, руки гладили плечи, спину и лицо, ласковые слова песней проникали в самую душу.
— Всё будет хорошо… Я буду с тобой. Ты не одна, слышишь? Только доверься, девочка. Не бойся меня. Я никогда тебя не обижу…
Я не боюсь, хотела сказать в ответ, но снова не смогла. Голосовые связки расслабились и вновь забыли свою работу.
Антон прижимал меня к себе, давая вновь почувствовать защиту, не только прикоснуться к ней, но и с лихвой погрузиться. Потянулась за его аурой, обвив руками за талию. Под тканью майки ощущала крепкое мужское тело, способное стать оплотом. Дико засосало под ложечкой от желания просочиться в каждую клеточку этого сильного и красивого мужчины. Уткнулась носом в его шею, всеми фибрами вдыхая аромат.
Антон не шевелился, позволяя мне эту дерзость. Травмированная
Руки мужчины вдруг стали резче и решительнее, поймали в капкан моё лицо, требуя смотреть на него. И я посмотрела, окончательно опьянев от чарующей темноты в изумруде глаз. Темноты, где можно запросто укрыться от недругов, спрятаться и ждать рассвета.
И укрылась, когда губ коснулись его губ. Одновременно, нежные и страстные, парализующие и живительные. Умерла и воскресла не один раз, когда Антон подхватил на руки и унёс на постель, целуя, лаская, как никому ранее было не под силу. Не помнила себя от тихого блаженства, отдаваясь без остатка этим странным, внезапным и недолговечным минутам. Только сегодня ночью я хочу позволить себе эту слабость и хочу снова довериться мужчине. Как когда-то давно по незнанию и так глупо. Снова. Только на эту ночь!
Отключилась в его руках, забыв об опасности, о страхах и неурядицах. Всё смыло дождём. Чистый лист. Девственная красота. Мне спокойно. Впервые без толики страха, набата в голове и отравляющего яда в душе. Тело чувствовало объятия, благодарило в ответ, жадно испивая щедрость дарителя.
Проснулась резко. Распахнув глаза до боли в веках.
— Мама! Мамочка! — жалобный и обеспокоенный голос дочери за дверью. Она в коридоре. Ищет и зовёт меня.
Соскочила на кровати, в панике ища одежду. Ещё не сумела сразу осознать суть прошедшей ночи, как на плечи лег тяжёлый плед.
— Иди к ней и верни в комнату. Я подойду через секунду, — велел Антон, нежно коснувшись моего лица.
Кивнула, понимая его опасения и правоту. Укуталась в плед и выскочила в коридор. Дочь растрёпанная и с игрушкой в руке озиралась по сторонам. Увидев меня, жалобно заскулила и бросилась навстречу.
— Где ты была? Я проснулась, а тебя нет… Мам? — обняла дочь и коснулась губами лба — горячая.
Таю явно знобило и на лбу выступили капельки испарины. Господи. Заглянула в лицо, оценивая состояние своего ребёнка. Обняла и увлекла обратно в детскую. У дочери явно температура. Сердце застучало в нарастающем отчаяние.
Ложись, приказала жестами. Сунула полюбившуюся игрушку в руки. В дверях появился Антон, одетый, словно вышел только что не из моей комнаты.
— Тая? Ты чего это? — улыбнулся улыбкой, что раньше не видела.
— Я искала маму, — пожаловалась она, позволяя ему потрогать лоб и щёки.
Мужчина присвистнул:
— Дела-а, кажется кое-кто схватил простуду. У тебя температура, красотка. Ну-ка, под одеяло! Сейчас будем с мамой тебя лечить. Чур, не вставать! А то Хагги Вагги пожалуюсь, и он тебе нос покусает.