Немцы и калмыки 1942-1945
Шрифт:
Об авторе
Йоахим Хоффманн, 1930 года рождения, закончил университет по специальности «Новейшая история, Восточноевропейская история и Сравнительная этнография», защитил диссертацию в 1959 году, с 1960 года сотрудник военно-исторического исследовательского Центра и его научный директор.
Введение
В рамках истории советско-германской войны пребывание немецких (а частично и румынских) частей в степных районах, лежащих на границах к Азии западнее Волги и Каспийского моря с августа 1942 года до января 1943
Тема привлекательна не только потому, что она вскрывает некоторые черты т. н. политической войны, которая часто отсутствовала на немецкой стороне на Востоке.
Работа, которая имеет своей темой немецко-калмыцкие отношения во время войны, может быть одновременно и темой для изучения условий жизни и поведения особой группы национальных меньшинств — имеющей сегодня в исторической науке самое первостепенное значение.
О калмыках действительно можно говорить как о национальном меньшинстве — по своему происхождению они являются представителями жёлтой расы, точнее западными монголами с киргизским влиянием, которые в любом случае не имеют родственных уз с каким-либо другим европейским народом. Калмыки — и это тоже исключение на Европейской земле — исповедуют Буддизм. И, наконец, калмыки были национальностью, которая не только как другие народы Советского Союза стремилась к политической свободе и самостоятельности, но и в большой мере мечтала о возвращении к своей старой исконной жизни, основанной на кочевом скотоводстве.
В результате долгих отношений калмыков с Россией и русскими о них возникла научная литература, которая по своему объёму и богатству значительно превышает литературу о всех других монгольских народах.
Что касается исторических аспектов, то они совсем не одинаково подробно рассматривают периоды калмыцкой истории, и как раз события недавнего прошлого и трагедия калмыков в советское время требуют честного освещения.
Правда, в последние годы в Советском Союзе появились различные труды исторического содержания, но особая тема, которой посвящено данное исследование, упоминается в этих публикациях только мимоходом, в искажённом свете или даже вовсе замалчивается.
Это понятно, поскольку отношение калмыков (как и других национальных меньшинств) к столь неожиданно нагрянувшим к ним германским частям является, как принято говорить, «важной проблемой» — что означает — «политической проблемой», с которой надо обращаться очень осторожно, а ещё лучше просто обходить стороной.
Поэтому никто и не ожидает, что советская историография с пылом и усердием непредвзято займётся темой сотрудничества национальных меньшинств с «проклятыми захватчиками».
С другой стороны и эмигрантская калмыцкая публицистика, несмотря на всю свою враждебность к советскому режиму, демонстрирует известную робость, когда речь заходит oб этом болезненном вопросе.
Здесь прежде всего сразу заметно стремление не осложнять неприятными фактами судьбу и без того пострадавших земляков в Советском Союзе.
Такой прекрасный знаток проблемы как Балинов, который
Эта сдержанность понятна — но тем не менее спустя три десятилетия кажется справедливым попытаться вернуться к тем событиям.
По прошествии столь долгого времени, эмоции должны уступить место спокойному анализу, а неудобные истины не должны быть лишь предлогом для «драчливой» ответной реакции — они могут стать и поводом к тому, чтобы критично пересмотреть собственные позиции.
Если тема немецко-калмыцкого сотрудничества, несмотря на её актуальность, едва упоминается и в несоветской литературе, то проблема заключается не в недостатке интереса, а в том, что об этом практически нет убедительных документов.
Решающее значение для представления немецкой оккупации Калмыкии могли бы иметь акты 16-й мотопехотной дивизии, которая самостоятельно решала все вопросы сотрудничества с калмыцким населением.
К сожалению все дела, касающиеся того времени, пропали уже во время войны, то же самое касается и документов, по которым можно было бы непосредственно проследить боевой путь Калмыцкого Кавалерийского Корпуса: акты служб, которым он в разное время непосредственно подчинялся: Полевая комендатура 397, Комендант тыла 531, Полевая комендатура 372, Комендант тыла 585 и связанные с ними учреждения и части.
Тщательное изучение военного и федерального архивов позволило найти ряд документов, которые непосредственно касались калмыцких проблем, или таких, из которых можно было бы сделать косвенные выводы об обсуждаемых здесь вопросах.
К сожалению, улов в целом оказался не слишком большим.
И поэтому исследование оказалось в сильной зависимости от случайности этих материалов.
Одни темы, которые заслуживают подробного изложения, можно было поэтому представить лишь в самом общем виде, другие, достаточно косвенные темы, изложены более подробно в силу наличия соответствующих источников.
Более чем скромное наличие актов сделало неизбежным то, что автор был вынужден использовать и малозначащие свидетельства и самым внимательным образом учесть их содержание.
Только так оказалось возможным сформировать единую линию событий.
Представление о калмыках и их отношении к немцам, которое сформировалось на основе официальных немецких архивов, было существенно дополнено воспоминаниями людей, имевших к тем событиям прямое отношение, и изложенные в устных беседах.
С начала 60-х годов, после официальной реабилитации попавших в немилость народов, в Советском Союзе появились отдельные публикации, задачей которых стало запоздалое вовлечение калмыков в единый фронт народов СССР в годы «Великой Отечественной Войны».
Эти публикации имеют, естественно, лишь самое небольшое отношение к этой работе, но тем не менее и советские интерпретации могут служить важным фоном для описываемых событий. Из них можно часто подчерпнуть много фактической информации, которая иногда обогащает немецкие источники, делая возможным сравнение и расширение темы.
Прежде всего следует упомянуть появившийся в Элисте в 1966 году документальный сборник «Калмыкия в Великой Отечественной Войне 1941–1945 г.г.», включающий и комментирующий важные советские документы.