Немецкая идеология

Энгельс Фридрих

Во-первых, «Штирнер» дает новую теорию эксплуатации, состоящую в том, что

«рабочий на булавочной фабрике работает над одной только частью булавки, передает сработанное из рук в руки другому и используется, эксплуатируется этим другим» (стр. 158).

«Штирнер» делает здесь, таким образом, открытие, что рабочие на фабрике взаимно эксплуатируют друг друга, так как они «передают сработанное из рук в руки» друг другу, фабрикант же, руки которого не работают вовсе, не может поэтому и эксплуатировать рабочих. «Штирнер» дает здесь разительный пример того плачевного положения, в которое немецкие теоретики были поставлены коммунизмом. Им приходится теперь заниматься и низменными вещами, вроде булавочных фабрик и т.д., по отношению к которым они ведут себя как настоящие варвары, как индейцы-оджибуэи и новозеландцы.

«Напротив», штирнеровский коммунизм «гласит» (там же):

«Всякая работа должна иметь своей целью удовлетворение „Человека“. Поэтому он» («Человек») «и должен стать в ней мастером, т.е. должен уметьвыполнять ее как нечто целостное».

«Человек» должен стать мастером! – «Человек» остается изготовителем булавочных головок,

но проникается успокоительным сознанием, что булавочная головка составляет часть булавки и что он умеетизготовить целую булавку. Утомление и отвращение, вызываемое вечно повторяющимся изготовлением булавочных головок, превращаются благодаря этому сознанию в «удовлетворение для Человека». О, Прудон!

Дальнейшее прозрение:

«Так как коммунисты объявляют только свободную деятельностьсущностью» (iterum Crispinus [201] ) «человека, то они нуждаются, как все представители будничного образа мысли, в воскресном дне, в некотором подъеме и назидании наряду со своим бездушным трудом».

Помимо подсунутой здесь «сущности человека», несчастный Санчо вынужден превратить «свободную деятельность», – чт'o у коммунистов означает: вытекающее из свободного развития всей совокупности способностей творческое проявление жизни «целостного субъекта» (выражаясь понятным для «Штирнера» способом), – в «бездушный труд», потому именно, что наш берлинец замечает, что речь идет здесь не о «тяжком труде мысли». С помощью этого простого превращения он и может затем приписать коммунистам «будничный образ мысли». А вместе с мещанскими буднями в коммунизм проникает, конечно, и мещанское воскресенье.

201

– снова Криспин. Ред.

Стр. 163: «Воскресная сторона коммунизма состоит в том, что коммунист видит в Тебе человека, брата».

Коммунист оказывается здесь, таким образом, и «Человеком», и «Рабочим». Это святой Санчо называет (в указанном месте) «двояким назначением, возлагаемым на человека коммунистом – по части материального приобретения и по части приобретения духовного».

Значит, здесь он ввел обратно в коммунизм даже «приобретение» и бюрократию, благодаря чему, разумеется, коммунизм «достигает своей конечной цели» и перестает быть коммунизмом. Впрочем, он не мог поступить иначе, потому что в его «Союзе», который он конструирует в дальнейшем, каждый тоже получает «двоякое назначение» – как человек и как «Единственный». Этот дуализм он предварительно узаконяет тем, что подсовывает его коммунизму, – метод, с которым мы еще встретимся в его рассуждениях о ленной системе и ее использовании.

На стр. 344 «Штирнер» полагает, что «коммунисты» хотят «разрешить полюбовно вопрос о собственности», а на стр. 413 они даже апеллируют у него к самоотверженности людей и к чувству самоотречения капиталистов! [202] Немногие выступившие со времен Бабёфа коммунистические буржуа, которые были нереволюционны, – весьма редкое явление; огромное же большинство коммунистов во всех странах проникнуто революционным духом. «Во Франции все коммунисты упрекают сен-симонистов и фурьеристов в миролюбии, отличаясь от них преимущественно отказом от всякого „полюбовного решения вопроса“, – подобно тому, как в Англии чартисты отличаются, главным образом, тем же признаком от социалистов». Каково мнение коммунистов о «чувстве самоотречения богатых» и о «самоотверженности людей», святой Макс мог бы узнать из нескольких мест у Кабе, т.е. как раз у того коммуниста, который еще больше других может произвести впечатление, будто он апеллирует к d'evo^ument, к самоотверженности. Эти места направлены против республиканцев и особенно против атаки на коммунизм со стороны г-на Бюше, за которым еще плетется в Париже очень небольшое число рабочих:

202

Далее в рукописи перечеркнуто: «Святой Макс опять приписывает себе здесь мудрость смелого натиска и удара, словно вся его трескотня о восстающем пролетариате не является неудачным перепевом Вейтлинга и его, состоящего из воров, „пролетариата“, – Вейтлинга, одного из немногих коммунистов, которых он знает по милости Блюнчли». Ред.

«Так же обстоит дело с самоотверженностью (d'evo^ument); это – учение г-на Бюше, на сей раз освобожденное от своей католической формы, ибо Бюше несомненно боится, что его католицизм противен рабочей массе и оттолкнет ее. „Чтобы достойно выполнять свой долг(devoir), – говорит Бюше, – нужна самоотверженность(d'evo^ument)“. – Пойми кто может, какая разница между devoir и d'evo^ument. – „Мы требуем самоотверженности от всех; как во имя великого национального единства, так и во имя объединения рабочих… необходимо, чтобы мы были объединены, способны к самопожертвованию (d'evou'es), стояли друг за друга“. – Необходимо, необходимо – это легко сказать, и это давно уже говорят и еще долго будут говорить все с тем же успехом, если не подумают о других средствах! Бюше жалуется на своекорыстие богатых; но какой толк в подобных жалобах? Бюше объявляет врагами всех, кто не хочет жертвовать собой».

«„Если, – говорит он, – человек, находясь под властью эгоизма, отказывается жертвовать собой для других, что тогда делать?.. Мы, ни минуты не колеблясь, дадим такой ответ: обществовсегда имеет правовзять у нас то, что мы должны принести ему в жертву по требованию нашего собственного долга… Самоотверженность есть единственное средство выполнить свой долг. Каждый из нас должен жертвовать собой всегда и всюду. Тот, кто из эгоизма отказывается выполнить свой долг самоотверженности, должен быть принужденк этому“. – Так Бюше призывает всех людей: жертвуйте собой, жертвуйте собой! Думайте только о самопожертвовании! Не значит ли это – ничего не понимать в человеческой природе и попирать ее ногами? Не ложный ли это взгляд? Мы почти готовы сказать – ребяческий, нелепыйвзгляд». (Кабе, «Опровержение доктрин l’Atelier», стр. 19, 20.) – Кабе доказывает

далее, на стр. 22, республиканцу Бюше, что он неизбежно приходит к «аристократии самоотверженности» разных рангов, и затем иронически спрашивает: «Во что же обращается d'evo^ument? Куда девается d'evo^ument, если люди жертвуют собой только для того, чтобы дойти до высших ступеней иерархии?.. Подобная система могла бы еще возникнуть в голове человека, мечтающего стать папой или кардиналом, – но в головах рабочих!!!» – «Г-н Бюше не хочет, чтобы труд сделался приятным развлечениеми чтобы человек трудился для своего собственного блага и создавал себе новые наслаждения. Он утверждает… „что человек существует на земле только для выполнения назначения, долга(une fonction, un devoir)“. „Нет, – проповедует он коммунистам, – человек, эта великая сила, создан не для самого себя (n’a point 'et'e fait pour lui-m^eme)… Это – примитивная мысль. Человек – работник (ouvrier) в мире, он должен выполнять дело (oeuvre), предписываемое его деятельности моралью, это его долг… Не будем никогда упускать из виду, что мы должны выполнить высокое назначение(une haute fonction) – назначение, которое началось с первого дня существования человека и только вместе с человечеством прекратит свое существование“. – Но кто же открыл г-ну Бюше все эти превосходные вещи? (Mais qui a r'ev'el'e toutes ces belles choses `a M. Buchez lui-m^eme, – чт'o Штирнер перевел бы так: Откуда только Бюше так хорошо знает, чт'o именно человек должен делать?). – А впрочем, пойми кто может. – Бюше продолжает: „Как? Человеку нужно было ждать тысячи веков, чтобы узнать от вас, коммунистов, что он создан для самого себя и что его единственная цель – жить во всевозможных наслаждениях?.. Но нет, нельзя впадать в такое заблуждение. Нельзя забывать, что мы созданы для труда( faits pour travailler), для постоянноготруда и что мы можем требовать только того, чт'o необходимо для жизни(la suffisante vie), т.е. такого благосостояния, при котором мы могли бы как следует выполнять наше назначение. Все, что выходит за пределы этого круга, – нелепои опасно“. – Но докажите же это, докажите! И не довольствуйтесь, уподобляясь пророку, одними прорицаниями! Вы сразу же начинаете говорить о тысячах веков! И затем – кто же утверждает, что нас ждали во всевека? А вас-то разве ждали со всеми вашими теориями о d'evo^ument, devoir, nationalit'e francaise, association ouvri`ere [203] ? „В заключение, – говорит Бюше, – мы просим вас не оскорбляться тем, что мы сказали. – Мы не менее вежливые французы и тоже просим вас не оскорбляться“ (стр. 31). „ Поверьте нам, – говорит Бюше, – существует communaut'e [204] , которая создана уже давно и членами которой являетесь и вы“. – „Поверьте нам, Бюше, – заключает Кабе, – станьте коммунистом!“»

203

– самоотверженности, долге, французской национальности, рабочем объединении. Ред.

204

– общность. Ред.

«Самоотверженность», «долг», «социальная обязанность», «право общества», «призвание, назначение человека», «предназначенная человеку роль рабочего», «моральное дело», «рабочая ассоциация», «добывание необходимого для жизни» – разве все это не то же самое, в чем святой Санчо упрекает коммунистов и в отсутствиичего упрекает тех же коммунистов г-н Бюше, торжественно высказанные упреки которого Кабе поднимает на смех? Не находим ли мы уже здесь даже штирнеровскую «иерархию»?

В заключение святой Санчо наносит коммунизму на стр. 169 смертельный удар, изрекая следующее положение:

«Отнимая (!) также и собственность, социалисты не учитывают, что она прочно коренится в собственной природе каждого. Разве только деньги и имущество – собственность, или же и всякое мое мнение есть нечто мое, свойственное мне? Значит, всякое мнение должно быть уничтожено или обезличено».

Разве мнение святого Санчо, поскольку оно не становится также и мнением других, дает ему власть над чем-нибудь, хотя бы над чужим мнением? Выдвигая здесь против коммунизма капитал своего мнения, святой Макс опять-таки делает только то, что пускает в ход против него самые застарелые и тривиальные буржуазные обвинения и думает, что сказал что-то новое только потому, что для него, «образованного» берлинца, эти избитые пошлости новы. Наряду со многими другими и после многих других то же самое сказал гораздо лучше Дестют де Траси лет тридцать тому назад – и позже – в цитируемой ниже книге. Например:

«По отношению к собственности был устроен настоящий процесс, приводились доводы за и против нее, как будто от нас зависит решить, быть собственности на земле или не быть; но это значит решительно не понимать природу человека» («Трактат о воле», Париж, 1826, стр. 18).

И вот г-н Дестют де Траси принимается доказывать, что propri'et'e, individualit'e и personnalit'e [205] – тождественны, что в «Я» уже заключено «Мое», и находит естественную основу частной собственности в том, что

205

– собственность, индивидуальность и личность. Ред.

«природа наделила человека неизбежной и неотчуждаемой собственностью, собственностью на свою индивидуальность» (стр. 17). – Индивид «ясно видит, что это Я– исключительный собственник тела, им одушевляемого, органов, приводимых им в движение, всех их способностей, всех сил и действий, производимых ими, всех их страстей и поступков; ибо все это оканчивается и начинается вместе с данным Я, существует только благодаря ему, приводится в движение только его действием; и никакое другое лицо не может ни пользоваться этими же самыми орудиями, ни подвергаться такому же воздействию с их стороны» (стр. 16). – «Собственность существует если и не повсюду, где существует ощущающий индивид, то, во всяком случае, повсюду, где есть индивид, имеющий желания» (стр. 19).