Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942
Шрифт:
По легенде, отряд являлся командой, готовящейся вести подводные диверсионные операции, но не подчиненной военно-морскому флоту и поэтому независимой от морского командования.
Как только мы вошли в ворота, Вилли прокричал:
– Георг, пойди растолкай немного этих часовых родины. Спроси, как они посмели пропустить отряд, не проверив документов?
Я посмотрел на Вилли, в который раз подивившись его бесшабашности. В то же время его голова работала двадцать четыре часа в сутки, просчитывая все возможные варианты. Быстро сориентировавшись, я понял, что он имел в виду – нужно
– Сколько вы уже в армии?
– Шесть лет.
– И за все это время вы ни разу не удосужились прочесть плакат, который висит на стене в каждом штабе? Разве вам неизвестно, что вы должны проверять каждого, кто входит?
Я так разошелся, что перешел на крик. Сержант стоял передо мной как вкопанный, не зная, что и ответить. Затем я увидел, что он перевел взгляд на кого-то, стоявшего позади меня, и тут же услышал голос:
– Что здесь происходит? – звучавший вполне спокойно.
Быстро повернувшись, я увидел высокого человека со светлыми волосами и лицом славянского типа, одетого в форму синего цвета. Он был в звании майора советского военно-морского флота и являлся помощником начальника порта. Отдав честь, я объяснил ситуацию:
– Я отправил отряд в гавань, но охрана даже не потрудилась проверить входящих.
На мое замечание майор махнул рукой в сторону:
– Отряды в своей массе не останавливаются. Мы можем проверить только отдельных людей.
– О, в этом случае, сержант, я приношу свои извинения. И вам также, майор.
Мне нетрудно было лишний раз принести извинения. Главное, я получил желаемый результат.
– Кстати, с какой целью ваш отряд прибыл в гавань? – спросил майор.
Вместо ответа, я протянул ему приказ генерала Жукова. Прочитав, он поднял на меня покрасневшее лицо:
– Для нас большая честь видеть вас здесь, старший лейтенант.
Его смущение не было поддельным. Он был первым, а может, и единственным во всем порту, потрудившимся узнать, кто мы такие. Но он забыл вернуть документы, а попросить вернуть их в данный момент было неуместно. Засунув их в нагрудный карман пиджака, он сказал четко:
– Все в порядке. Теперь мы должны взглянуть на ваш отряд.
Сначала он проверил два отряда, стоявшие за воротами. Я пошел рядом с ним, не зная, плакать или смеяться. Краем глаза я заметил Вилли, переминающегося с ноги на ногу, нервничающего оттого, что переборщил, так как удача постоянно улыбалась нам. Но, как всегда, он держался невозмутимо. По окончании проверки мы вошли в гавань.
– Кстати, откуда вы? – поинтересовался майор.
Я ответил первое, пришедшее на ум:
– Из Витебска. – Видимо, сработало то, что вдалбливали нам психиатры во время обучения в Академии.
Он резко остановился, схватил и стал трясти меня за руку, хлопая другой по плечу:
– Брат, я там долго жил! А ты из какого района?
– Улица Гражданская.
– Что? – воскликнул он. – Я жил там же, в доме номер семь!
Помощи ждать было неоткуда. Нужно было продолжать играть роль, и я добавил:
– Я жил напротив, в девятом доме.
–
– Да, это я, – не вполне убедительно прозвучали мои слова.
Он был поражен.
– А я тебя отлично помню! Знаешь, ты ничуть не изменился!
Он все еще изумленно смотрел на меня, а я тем временем пытался придать себе бодрость, чувствуя, как внутри меня поднимается жар. Меня заставили свыкнуться с мыслью, что я являюсь Григорием Кирилловым, но как жить с этим, не научили. Единственное мне было известно: подбирая наши личности под определенные имена, они подыскивали таких людей, чья внешность, рост и все параметры максимально совпадали с нашими. И слава богу! Тут впервые я почувствовал благоговение перед своими учителями. Сейчас все, что так долго в нас вдалбливали, ой как могло пригодиться.
Майор все еще качал головой.
– А ты не помнишь меня? – спросил он, сгорая от нетерпения получить ответ. Он был в полном восторге от своего открытия и поэтому, к счастью, не дождался ответа. Я-то понятия не имел, кто он. – Подожди минутку, – быстро сказал он. – В первый раз я увидел тебя, когда ты возвращался из школы. Я еще подставил тебе подножку, неужели забыл? Правда, это было лет семь или восемь назад.
Теперь он замолчал, ожидая услышать ответ. Я все еще не знал, как его зовут, и тут же услышал голос охранника, крикнувшего ему:
– Майор Калоша.
Я сразу же сделал решительный шаг и сказал:
– Ты не можешь быть Калошей! – Я надеялся, мои слова звучат натурально.
– Да! – крикнул он. – Да, брат, да!
Я был на правильном пути. Даже не пытаясь оглянуться в сторону Вилли, боясь сбиться и выйти из образа, я открыл маленькую кожаную сумку и достал фотографии, показав ему моего отца и мать. Отца он никогда не видел, потому что он погиб еще в революцию, но мою мать, полную добродушную женщину, он узнал сразу же. Майор взял у меня снимки.
– Она все такая же! Знаешь, по-настоящему добрая женщина. Когда бы я ни обращался к ней, она никогда не отказывала и всегда давала то хлеб, то масло. У вас в доме всегда варили варенье.
Дальше я вынул фотографию своей девушки.
– А ее ты помнишь?
– Надя? Конечно! Конечно, я прекрасно помню ее. – Он засмеялся и покачал головой. – Она мне нравилась долгое время. Но она была намного младше, хотя уже вовсю бегала с другими мальчишками. Она, должно быть, на год или два старше тебя.
Я не был уверен, поэтому дал не совсем внятный ответ, что-то вроде «Да какая разница».
Он так увлекся разговором, что совсем забыл о том, что нужно досмотреть отряд. Так радостна была для него наша неожиданная встреча.
Он ушел служить во флот прямо из своего дома номер 7. Он минут пятнадцать рассказывал о Витебске, о людях, живших там, задавая мне вопросы, на которые я отвечал, включив всю свою сообразительность, иногда расплывчато, а иногда четко. Он находился под таким впечатлением, что, когда я попытался сменить тему разговора, переведя его в другое русло, а точнее, поговорить о войне, он не отреагировал и продолжил болтать, то и дело похлопывая меня то по одному, то по другому плечу.