Немецкие шванки и народные книги XVI века
Шрифт:
Из Барселоны двинулись они в Долозу, что в Лангедоке, [81] где покоятся четыре апостола, и на все снизошла великая благодать. Из Долозы в Парпиан, столицу Розолиона, [82] до коего восемнадцать миль. От Парпиана до Монпелье 25 миль. От Монпелье до Авиньона 20 миль, это весьма большой город, принадлежит папе, и воздвигнуты там наипрекраснейшие дворец и замок, какие только есть в мире. Есть подалее Авиньона еще город, прозывающийся Марсилией, [83] это морская гавань, и живет там король. В четырех милях от того города является христианам святая Мария Магдалина. Неподалеку оттуда лежит еще один город, по прозванию Экс, город сей — столица Прованса. От Авиньона до Женевы пятьдесят миль. От Женевы до Генуи шестьдесят миль. От Рима до Неаполя, столицы короля Неаполитанского, двадцать миль. От Неаполя морем до Палермо, столицы королевства Цецилии, [84] 70
81
Долоза, что в Лангедоке— Тулуза.
82
Парпиан, столица Розолиона— Перпиньян, столица Рурсильона, области, примыкающей к восточным Пиренеям.
83
Город, прозывающийся Марсилией— Марсель, в описываемую эпоху столица небольшого королевства Арелат у южных границ Франции. В течение XV в. королевство постепенно отошло к Франции.
84
Стр. 327. …столицы королевства Цецилии… — Палермо, столица Сицилии, до 1282 г. — столица Королевства Обеих Сицилий, куда наряду с Сицилией входил Неаполь.
85
Рагус— Рагуза, ныне Дубровник, город-порт на Адриатическом побережье. Корфан— Керкира, остров в Ионическом море, вблизи албанского побережья того же названия, ныне принадлежит Греции.
86
Гора святой Катерины— гора Катерин, вершина Синайских гор. На ее склоне в IV в. основан монастырь святой Екатерины.
Как Фортунат возвратился в Венецию, оттуда двинулся в Константинополь, дабы увидать коронование молодого императора
И тут добрались они наконец до Венеции, выбрав верный путь, дабы объехать все королевства. Но когда они расположились в Венеции на отдых, то прослышали там, что есть у императора Константинополя [87] сын. Император замыслил его короновать, ибо был весьма преклонных лет и желал, дабы сын взял на себя кормило власти еще при его жизни. О том венецианцы получили надежные сведения и снарядили галеру и почетное посольство со многими роскошными дарами, кои полагали преподнести новому императору. Тут Фортунат пошел и подрядился со своими слугами на галеру и отплыл с венецианцами в Константинополь, превеликий город. Но съехалась туда такая уйма чужеземцев, что невозможно было найти себе пристанище. Венецианцам отвели отдельный дом. Они не допустили к себе никого из чужеземцев, Фортунат со слугами долго искал прибежище и все же под конец нашел хозяина, каковой оказался вором. Стали они к нему на постой и все дни напролет разгуливали по городу и любовались празднеством и великой роскошью, выставленной напоказ, которую описать понадобилось бы чересчур много времени. Я же намерен поведать вам, что приключилось далее с Фортунатом.
87
Император Константинополя— то есть император Византии, чьей столицей до 1453 г. был Константинополь. Косвенное свидетельство того, что книга написана либо до 1453 г., либо вскоре после него, так как в мае этого года турки захватили город.
Фортунат каждый день ходил любоваться торжествами. Свои комнаты, те, что им отвели, они запирали, полагая, что тем достаточно надежно о себе позаботились. Но у хозяина был потайной ход в комнаты Фортуната, там стояла подле деревянной стены большая кровать, из этой стены хозяин с легкостью вынимал и вставлял доску так, что никто этого не замечал, означенным способом он входил и выходил. В то время как гости любовались празднеством, он обшарил все их мешки и узлы, но не нашел там наличных денег, что его удивило, и решил он, они носят деньги с собой зашитыми в куртки.
И когда они простоловались у хозяина несколько дней, то пожелали расплатиться с ним, и он тотчас понял, в чьей власти деньги, подметив, как Фортунат вынул под столом деньги и вручил Люпольду, каковой и уплатил хозяину. Фортунат наказал Люпольду, дабы тот ни с кем из хозяев не торговался. Люпольд таким же образом обошелся и с этим хозяином, и тому это пришлось по вкусу. Однако он не удовольствовался этим, а пожелал заполучить все, в придачу к деньгам и кошель.
Меж тем близился день,
Но что замыслил хозяин? «Я должен украсть их деньги еще нынешней ночью, покуда они есть у них; если я промешкаю, они их растратят».
И ночью, когда все они крепко спали, он пробрался сквозь лаз в стене и ощупал все их платье, думая, что найдет в их куртках приметное утолщение с гульденами. Ничего, однако, не нашедши, он срезал кошель Люпольда, [88] где было дукатов пятьдесят, а также срезал кошель Фортуната. Но, схватив Фортунатов кошель и ощупав его снаружи — а там ничего не было, — он зашвырнул его под кровать, и подкрался к трем слугам, и срезал у всех них кошельки, где нашел немного денег, и распахнул настежь двери и окна, будто вор забрался к ним из переулка.
88
Стр. 328. …он срезал кошель Люпольда… — Распространенная форма кошелька в описываемую эпоху — кожаный мешочек, стягивавшийся вверху ремешком и прикреплявшийся к поясу. Изображение «счастливого кошелька» дано на титульной гравюре книги.
И когда Люпольд, проснувшись, увидал окна и двери распахнутыми, взялся он бранить слуг, отчего те столь неосторожно выходили и учинили беспокойство своим господам. Слуги крепко спали и в испуге проснулись. Каждый сказал, что не делал этого. Люпольд испугался и схватился за кошель, но тот был срезан, а на поясе болтались его обрезки. Он позвал Фортуната и сказал: «Господин, ваша комната раскрыта настежь, и ваши деньги, что еще были у меня, украдены». Слуги услыхали об этом. То же самое приключилось и с ними. Фортунат тотчас схватил куртку, поверх которой носил он счастливый кошель, и увидал, что тот также срезан.
Можно себе представить, в какой ужас он пришел, у него помутилось в голове, и он замертво распростерся ниц. Люпольд и кнехты ужаснулись, и стало им жаль своего господина. Хотя и не ведали они о том великом убытке, который был нанесен ему. И принялись освежать и растирать его, покуда не привели в чувство. Меж тем как пребывали они в страхе и отчаянии, явился их хозяин и, прикинувшись удивленным, спросил, каково им живется.
Они поведали хозяину, что у них украли все их деньги. Хозяин сказал: «Что вы за люди, разве нет у вас в опочивальне крепкого засова, отчего же вы не позаботились о себе?»
Они ответили: «Мы заперли и окна и двери, а утром нашли их распахнутыми». Хозяин сказал: «Вам нужно доглядывать, чтобы вы сами не крали друг у друга. Здесь полно чужого народа, и мне не дано знать, что у всякого на уме». Меж тем как они столь горько сокрушались, хозяин у Фортуната спросил: «А много ли было денег, тех, что у вас украли?» Он ответствовал: «Деньги были невелики». — «Стоит ли тогда из-за них сокрушаться? Вы намеревались выдать вскоре замуж бедную девицу, лучше сберегите эти деньги и живите на них». Фортунат в великом изнеможении ответил ему: «Мне жаль более кошелька, нежели украденных у меня денег. Ибо в нем лежал небольшой вексель, который никому не принесет и пфеннига». Хозяин хотя и был злодеем, но все же, когда он увидел, что Фортунат столь горько сокрушается, его души коснулось милосердие, и он сказал: «Поищем, быть может, кошель найдется, ибо какой кому прок в чужом кошельке». И велел слугам искать. Тут один из слуг полез под кровать, и нашел кошель, и воскликнул: «Здесь валяется пустой кошель». И принес его господину, спросил, тот ли это кошель. Фортунат ответствовал: «Дай я взгляну, тот ли это, что у меня срезали». Кошель был его, но Фортунат страшился, что он потерял свою чудесную силу из-за того, что его отрезали, и не посмел запустить в него руку на глазах у всех, ибо не желал, чтобы кто-нибудь узнал о свойствах кошелька. Он опасался, что лишится из-за него жизни.
Фортунат вновь улегся в постель, ибо было видно, сколь он слаб, а под покрывалом раскрыл кошель, запустил туда руку и нашел, что тот, как и прежде, исполнен своей силы, чему он донельзя обрадовался.
Тем не менее его ужас был столь велик, что он не смог скоро войти в свои краски и в свою силу и пробыл весь день в бездействии. Люпольд, желая его утешить, сказал: «О господин, не сокрушайтесь столь горько, у нас есть еще отменные жеребцы, золотые кольца, серебряные цепочки и прочие драгоценности, и, хотя карманы наши пусты, мы, с Божьей помощью, так или иначе поможем вам возвратиться домой. Я объехал многие королевства, не имея ни гроша за душой». Люпольд думал, что Фортунат владеет дома немалым богатством и когда возвратится в свое отечество, то никакие убытки не будут ему страшны.
Фортунат, пребывая в совершенном изнеможении, заговорил и сказал: «Кто лишается своего добра, тот лишается и рассудка. Мне следовало выбрать мудрость вместо богатства, силы, здоровья, красоты и долголетия, ибо мудрость ни у кого не украсть». И на этом он смолк. Люпольд не понял его речей, ибо не знал, что Фортунат некогда мог выбрать одну из всех тех добродетелей. И не стал более расспрашивать его, возомнив, что тот сам не ведает, что в беспамятстве говорит. И заставили его принять пищу, и пришел он в себя, и обрел свои истинные краски, и вновь исполнился радости.