Немецкие шванки и народные книги XVI века
Шрифт:
Андолозий ответствовал: «Я так же богат, как и мой отец, он никогда не был богаче, чем я сейчас. Однако им владело некое пристрастие, его радовали лишь путешествия по чужим землям, а меня ничто так не радует, как прекрасные дамы и девицы, у которых я могу добиться любви и милости». Агриппина сказала: «Вот теперь мне ясно, вы бываете при дворе короля, потому что здесь прекрасные дамы и девицы. Вы еще не увидали никого, кто понравился бы вам?» Андолозий ответил: «Я служил при дворах многих королей и повидал многих прекрасных дам и девиц. Но вы намного превосходите всех их красотой, любезным обхождением и отменными манерами. Мое сердце пылает страстью к вам, я не могу терпеть и должен признаться, что люблю вас страстной и невыразимой любовью. Мой род не столь знатен, и я превосходно понимаю, что не вправе требовать от вас взаимности. Однако любовь не ведает преград. Я не в силах противиться жестокой страсти, обуревающей меня, и прошу вашей любви.
В ответ на добрые слова Андолозий сказал прелестной девице: «Подымите край вашего платья». И вынул счастливый кошель, показал его Агриппине и сказал: «Покуда я владею этим кошельком, у меня всегда будет вдоволь денег». И отсчитал ей в подол юбки тысячу крон и сказал: «Я дарю их вам. Если вы хотите получить больше, я дам вам больше. Верите ли вы, что я поведал вам истинную правду?» Она ответила: «Я вижу и разумею, что это правда, и ваша роскошь меня более не удивляет». Он просил: «Теперь удовлетворите меня, как я удовлетворил вас». Она ответила: «Я и собираюсь это сделать, мой возлюбленный Андолозий. Королева нынешней ночью возлежит с королем, я устрою с моей камеристкой так, чтобы вы легли со мной, без ее помощи мне не обойтись. А вы преподнесите ей богатый дар, чтобы все осталось в тайне». Он дал ей согласие прийти к ночи, что и сделал.
Но едва Андолозий удалился прочь, как Агриппина с тысячью крон в подоле поспешила к королеве и с великой радостью поведала ей, что она узнала, откуда берутся у Андолозия деньги, а также о том, что она обещала ему и как позвала его провести с ней эту ночь. Королеве это понравилось, ибо она была женщина хитрая. Она спросила Агриппину: «Ты в точности помнишь, каков тот кошель с виду, а также каковы его цвет и величина?» Та ответила: «Да». И королева спешно послала за кожевенником и велела ему сшить кошель по образцу и подобию кошелька Андолозия, сделать его мягким, будто он давно в употреблении. Вдобавок королева спешно призвала своего доктора, сведущего в искусстве врачевания, и приказала ему составить крепкий напиток, именующийся мандолисом. [117] Этот напиток таков, что человек, едва испив его, засыпает мертвым сном и спит семь либо восемь часов кряду. И когда напиток был приготовлен, они отнесли его в спальню Агриппины и наказали старшей камеристке, когда к ночи явится Андолозий, любезно встретить его, и провести в опочивальню Агриппины, и обещать, что тотчас пришлет Агриппину к нему. А когда они встретятся, принести им множество сахарных конфет и подождать, покуда Агриппина не предложит ему выпить. Услыхав это, она должна тотчас вылить напиток в кубок Андолозия. И как дело замыслили, так оно и случилось.
117
Стр. 381. …крепкий напиток, именующийся мандолисом. — Название «мандолис» возникло, возможно, от нем. Mandel — миндаль и Ol — масло.
Андолозий в великой тайне явился, и его провели в покои Агриппины. Та вышла и села подле него, и они весьма любезно беседовали друг с другом. Тут внесли множество конфет и подали им напитки. Агриппина подняла кубок и сказала Андолозию: «Я поднимаю кубок в вашу честь». (Что в обычаях этой земли.) Он поднял кубок и выпил, чтобы угодить ей. Так она поднимала кубок в его честь раз за разом, покуда он не испил напиток до дна. И едва Андолозий осушил его, как сник, повалился и заснул так крепко, что не ощущал более, как с ним обращаются. Агриппина, увидав это, тотчас склонилась над ним, рывком раскрыла его куртку, сорвала счастливый кошель и пришила на его место другой. О Андолозий, сколь неравной была эта замена!
Рано утром Агриппина отнесла кошель королеве, и та проверила, не лишился ли он своей силы, попав к ней в руки, и отсчитала оттуда много гульденов. Им не было числа. Королева, набрав полный подол гульденов, пошла к королю и рассказала ему, как они поступили с Андолозием. Король просил королеву, чтобы она уговорила Агриппину отдать кошель ему, иначе она потеряет его. Королева исполнила его просьбу. Но Агриппина не пожелала этого сделать. Тогда королева просила отдать кошель ей. Но
Когда Андолозий выспался и проснулся, он огляделся вокруг и не увидал никого, кроме старой камеристки. Он спросил ее, куда подевалась Агриппина. Камеристка ответила: «Она только что встала, моя милостивая госпожа королева прислала за ней. Господин мой, как же крепко вы спали. Я долго будила вас, чтобы вы насладились и развлеклись с Агриппиной, но не смогла добудиться. Воистину вы спали так крепко, что, не ощути я испускаемого вами дыхания, я бы подумала, что вы мертвы». Андолозий, услыхав, что он проспал любовь прекрасной Агриппины, начал браниться и проклинать себя страшнейшими проклятиями, какие только мог измыслить. Старая камеристка, желая утихомирить его, сказала: «Господин, не убивайтесь так жестоко! Чего не случилось ныне, то может случиться потом». Андолозий ответил: «Накажи тебя Господь, старая ты карга, почему ты не разбудила меня? Никогда в своей жизни я не спал так крепко. Ко мне стоило лишь прикоснуться, как я просыпался». Она в ответ горячо поклялась, что будила его, и ласково утешала его, ибо накануне вечером он преподнес ей двести крон, и любезными речами выпроводила его из спальни Агриппины и из королевского дворца.
Андолозий возвратился домой, к своим слугам, опечаленный как никогда раньше. Его огорчало, что он проспал заутреню, но он не ведал того, что проспал свое счастье и благополучие.
Как Андолозий лишился кошелька, чрезмерно ужаснулся, распустил всех своих слуг и пешим втайне устремился прочь
И когда король узнал, что кошель у Агриппины, он подумал, быть может, у Андолозия есть еще один кошель с такими же свойствами, ибо если второго такого у него нет, то он, право, глупец, что не позаботился о кошельке лучше и позволил женщине украсть его. Король дорого оценил кошель и решил: «Отныне мне нет нужды тратить деньги, я могу не давать дочери приданого, она с честью позаботится о себе сама». И подумал: «Как мне узнать, есть ли у Андолозия еще один такой кошель или нет?» И известил его о том, что завтра он поскачет на верховую прогулку и хочет, чтобы он сопровождал его. Однако прежде он желал бы откушать с ним. Когда Андолозий услыхал о том, отвечал он королю, ему нужно не просить его, а повелевать им во всем, как своим слугою, ибо он неизменно готов повиноваться ему. И сообщили о том королю. Тот подумал, у него, вне сомнения, есть еще такой же кошель.
Когда Андолозий услыхал, что король вновь желает откушать с ним, он позвал одного из слуг, которому всегда давал по триста — четыреста крон, чтобы он снабжал хозяйство всем, в чем была нужда, и сказал ему, чтобы он приготовил роскошное угощение, ибо король вновь соизволит обедать с ним. Слуга его ответил: «Господин, я думаю, мне не хватит денег, ибо это дорого стоит». Андолозий, будучи в дурном расположении духа, распахнул куртку и вынул счастливый кошель, намереваясь дать слуге четыреста крон. Когда он, по своему обыкновению, запустил в кошель руку, то ничего там не нашел.
Он взглянул вверх, перевел взгляд с одной стены на другую, вывернул кошель наизнанку, но денег там более не было. Тут до него дошло, что Агриппина обманула его. Можете себе представить, в какую он впал досаду! Тотчас исполнился он страха и опасения, вспомнив о наставлениях, которые его отец Фортунат так заботливо дал ему и брату на смертном одре, до самой своей кончины никому не говорить о кошельке. Ибо если о нем узнает хоть один человек, они лишатся его. Так, к несчастью, и случилось. Он подумал, что король в насмешку известил его о том, что вновь желает откушать с ним. Ему также пришло в голову, что кошель нельзя потребовать назад и от короля ничего не добиться, кроме позора, стыда и издевательств. Терзаясь душевными муками, он решил: не остается ему ничего другого, как возвратиться к брату, «для которого я буду нежеланным гостем, ибо явлюсь без кошелька».
И, придя к такому решению, он созвал всех своих слуг и сказал: «Скоро уже десять лет, как вы служите мне, я с честью содержал вас и ни в чем не позволял нуждаться. Вдобавок я никому из вас не должен. Всем вам уплатили вперед. Теперь настал час, когда я не могу более держать слуг и быть господином ни вам, ни прочим, как было доныне. У каждого из вас есть конь и крепкие доспехи, осталась еще лишь малость, которой я могу поделиться с вами». И сказал своему казначею: «Ну-ка, сосчитай, сколько у тебя еще денег наличными?» Казначей насчитал сто шестьдесят крон. Слуг было всего сорок, каждому из них он дал по две кроны и сказал: «Пару крон, коня и доспехи я оставляю каждому из вас в собственность и освобождаю вас от всех клятв, которые вы мне дали. Мы в расчете, и отныне пусть каждый сам позаботится о себе, сообразно с тем, что почитает наилучшим. Я не могу оставаться здесь дольше, да и денег у меня более нет, кроме тех, которыми я поделился с вами».