Немецкие шванки и народные книги XVI века
Шрифт:
И дошла до короля весть, что все слуги Андолозия заколоты и никто не знает, взят он в плен, жив или мертв. Не ведали они также, кто это сделал, и решили, что это дело рук турецких всадников, предпринявших набег, ибо земли турок граничили с владениями кипрского короля. А два графа, совершившие это, вновь прискакали ко двору и держались тихо, будто ничего о том не ведали.
О том, что Андолозий исчез, дали знать его брату, Ампедо. Он спешно прислал к королю послов и просил помочь ему отыскать брата. Король сказал, что ему весьма жаль, но он не ведает, где его брат, Андолозий, жив он или мертв, но он постарается узнать и не пожалеет никаких денег, чтобы выкупить его, даже если это будет стоить ему половины королевства. Это послание короля они доставили Ампедо.
Когда Ампедо выслушал его, пришло ему в голову, что он лишился
И когда по прошествии нескольких дней два графа услыхали, что король столь скорбит о своем благородном рыцаре Андолозии, они сделали вид, будто также донельзя огорчены. Король повелел объявить: любому, кто принесет ему доподлинное известие о том, куда подевался Андолозий, он даст тысячу дукатов наличными, будь тот живой или мертвый. Тут стали усердно о нем разузнавать. Но никто ничего не смог разведать. А кто об этом знал и в том помогал, не смел ничего сказать, ибо опасался лишиться через это жизни.
Меж тем граф фон Лимози простился с королем, и отправился в свои владения, и прибыл в замок, где Андолозий томился в заточении. Он сидел в глубоком подземелье, вдобавок руки и ноги его были закованы в колодки. Увидав графа, Андолозий обрадовался и возомнил, что упросит графа выпустить его на волю. И принялся его молить, чтобы он смилостивился над ним и освободил его из темницы, прикинувшись, что не ведает, чей он пленник и почему с ним столь сурово обходятся. Если он учинил кому-нибудь несправедливость, то готов возместить урон, а также служить и душой и телом.
Граф сказал: «Андолозий, тебя не для того привезли сюда, чтобы вновь отпустить. Ты — мой пленник, и ты скажешь мне, откуда у тебя столько денег, что ты тратишь их круглый год. И не медли, или я так изобью тебя, что ты будешь рад, что сказал мне это». Когда Андолозий услыхал его слова, он донельзя испугался, и потерял всякую надежду, и не ведал, что ему ответить, и сказал лишь следующее: «В Фамагосте, в моем доме, есть потайная яма, которую показал мне отец, когда собрался умирать». И сколько бы денег оттуда он ни черпал, им нет конца. И если граф доставит его пленным в Фамагосту, то он покажет ему эту яму. Но граф не пожелал этим удовольствоваться, и высвободил Андолозия из колодок, и начал его бить, учинил ему великие мучения, тот долго сносил их, упорно держась того, что сказал изначально. Однако муки и истязания, которым подверг его граф, были столь тяжки, что он из-за боли не смог дольше терпеть и открыл ему, что у него за кошель.
И когда граф о том услыхал, он тотчас взял у него кошель, и испытал его, и нашел, что он прав, и приказал вновь посадить несчастного Андолозия в колодки, и препоручил его тому, на кого всецело полагался.
И граф послал денег тому, кому был должен, и со всеми расквитался, и обеспечил всем свой замок, и исполненный радости возвратился ко двору короля, к своему другу, графу Теодору, также с радостью встретившему его. Они, как и прежде, долго беседовали друг с другом. И он поведал графу Теодору, как обошелся с Андолозием, как жестокими истязаниями и пытками отнял у него кошель и в каком суровом плену содержит его. Тут граф Теодор сказал: «Это мне не под душе. Было бы лучше, если бы он умер. Я слыхал при дворе короля, что он — доктор нигромантии и может летать по воздуху. А вдруг он выберется из темницы и услышат от него, как мы обошлись с ним. Тогда король либо лишит нас своей милости, либо велит казнить». Граф фон Лимози сказал: «Он столь крепко закован, что не учинит нам никакого зла».
С тем они объединились и взяли из кошелька столько денег, сколько хотели, и всякий желал оставить кошель в своем распоряжении. Сошлись они на том, что один из них будет распоряжаться кошельком полгода, а затем на следующие полгода передаст другому,
Отныне у двух графов имелось в избытке денег, но они не осмеливались ни тратить их, ни чрезмерно роскошествовать, чтобы не навлечь на себя подозрений. И хотя они жили припеваючи, все же граф Теодор опасался, что они могут лишиться кошелька, и его неотступно тяготила мысль, что было бы лучше, если бы Андолозий умер. Он также задумал бежать с кошельком, когда тот окажется в его власти, так далеко, чтобы ни король, ни граф фон Лимози не смогли до него добраться. Это и побудило его просить графа фон Лимози дать ему одного из своих слуг, который отправился бы с ним на остров, а также написать, чтобы его впустили в темницу к Андолозию. И как он пожелал, так граф фон Лимози и сделал, дав ему вдоволь денег, слугу и письмо.
Как Андолозий был лишен своего кошелька и в темнице убит, а брат его, Ампедо, изрубил чудесную шляпу и с горя умер
Итак, граф Теодор простился с королем и королевой и сказал, что желает осмотреть эти земли. Это было ему дозволено, и он отправился на остров Лимози, и прибыл туда, и был проведен в замок, в темницу, где томился в плену Андолозий. Когда он вошел к нему, несчастный и безутешный Андолозий, чьи руки и ноги в колодке к тому часу наполовину истлели, почувствовал утешение и возомнил, что граф фон Лимози прислал к нему графа Теодора, чтобы тот выпустил его, и пришло ему на ум, раз кошель у них, им нечего более взять у меня.
Тут, однако, граф Теодор начинает и говорит: «Скажи, Андолозий, нет ли у тебя еще такого кошелька, какой ты дал моему другу. Дай мне тоже такой». Он ответил: «Милостивый граф, у меня нет такого более. Если бы у меня был такой кошель, я бы вам не отказал». Граф спросил. «Говорят, будто ты — доктор нигромантии и можешь летать по воздуху и заклинать черта. Почему ты не заклинаешь его теперь, чтобы он помог тебе выбраться отсюда?» Он ответил: «О милостивый граф, я не умею этого и никогда не умел, я наслаждался лишь кошельком, который ныне у вас. Пред господом и миром я отдаю его вам и вашему другу, и обещаю никогда не предъявлять вам претензий, и умоляю вас честью Господа и Пресвятой Девы Марии помочь мне, бедному и несчастному человеку, выбраться из этой суровой темницы, дабы не сгинул я тут столь жалким образом без покаяния и святого причастия». Граф сказал: «Ныне ты печешься о спасении души, почему ты не сделал этого, когда похвалялся пред королем и королевой своей роскошью, чрезмерной гордыней и чванством и покрывал всех нас бесчестьем? Где же прекрасные дамы, которым ты так преданно служил? Все они награждали тебя призами, к ним и взывай теперь о помощи. Но я хорошо вижу, что ты желаешь выбраться из темницы. Не томись ожиданием, вскоре я помогу тебе выйти отсюда». И отвел кнехта, который стерег Андолозия, в укромное место и предложил ему пятьсот дукатов наличными, чтобы он задушил его. Стражник не пожелал этого сделать и сказал: «Он человек благочестивый и донельзя слаб, вскоре он умрет собственной смертью, я не возьму греха на душу». Граф сказал: «Тогда дай мне веревку, я сам удушу его и не уйду отсюда, покуда он не испустит дух». Кнехт не пожелал сделать этого и принести ему веревку. Тогда граф Теодор снял с себя пояс, опоясывавший его, и обвил поясом шею несчастного Андолозия, руки и ноги которого были закованы в колодку и который не мог шевельнуться. И рукоятью своего кинжала граф закрутил пояс до упора и таким способом задушил благочестивого Андолозия, и дал кнехту денег, чтобы они убрали тело прочь, и, не медля более в замке, ехал и скакал до тех пор, пока не возвратился на Кипр, ко двору короля.
Там его хорошо приняли. Он подошел к своему другу, графу фон Лимози, который приветствовал его и спросил, что с ним приключилось и как ему понравились остров и королевство. Он ответил, они мне очень понравились. И втайне граф фон Лимози спросил его, как обстоит дело с Андолозием. С радостью он поведал: «Дело обстоит так, что он более не нанесет нам убытка. Я умертвил его своими собственными руками. Мне не было покоя, пока я не был уверен, что он мертв, теперь я это знаю наверняка». Граф Теодор возомнил, что сделал хорошее дело. Ах, Боже, не ведал он, что принес себе зло. Прошло три дня, в течение которых они не брались за кошель, чтобы взять оттуда денег.