Немезида (пер. А. Андреева)
Шрифт:
— Марлена!
Даже не оглядываясь, Марлена сразу узнала Оринеля. Последнее время в его присутствии она чувствовала себя все более скованно, и истинная причина такой скованности еще сильнее смущала ее. Ей нравилось, как он произносит ее имя. Он выговаривал его совершенно правильно, разделяя на три слога — Мар-ле-на — и чуть-чуть грассируя на звуке «р». Стоило только услышать — и ей становилось теплей.
Марлена обернулась и буркнула, стараясь не покраснеть:
— Привет, Оринель!
— Опять уставилась на Эритро, да? — улыбнулся он. Марлена не ответила. Ну конечно, что еще она могла здесь
— Как ты здесь оказался? (Скажи, что ты искал меня, подумала она.) — Меня послала твоя мать, — ответил Оринель. (Ах, так…) — Зачем?
— Она сказала, что у тебя плохое настроение и что в таком настроении ты всегда приходишь сюда, а здесь еще больше раскисаешь, поэтому тебя надо вытащить отсюда. Так почему у тебя плохое настроение?
— Вовсе не плохое. А если и плохое, значит, на то есть причины.
— Какие причины? Ты уже не ребенок и должна уметь выражать свои мысли словами.
Марлена подняла брови:
— Спасибо, я прекрасно могу выражать свои мысли. Причина в том, что мне хочется путешествовать.
Оринель засмеялся.
— Ты уже напутешествовалась. Ты пролетела больше двух световых лет. За всю историю Солнечной системы никто не преодолевал и малой доли светового года. Кроме нас. Так что у тебя нет оснований быть недовольной. Ведь ты — Марлена Инсигна Фишер, галактическая путешественница.
Марлена с трудом удержалась от смешка. Инсигна — девичья фамилия ее матери. Когда Оринель называл полное имя Марлены, он всегда брал под козырек и придавал лицу торжественное выражение. Впрочем, такого он не делал уже давно. Она догадывалась, что это оттого, что он старался выглядеть взрослее.
— Я совсем не помню этого путешествия, — сказала Марлена. — Ты ведь знаешь. А если чего-то не помнишь, то его вроде бы и не было. Вот сейчас мы в двух световых годах от Солнечной системы и никогда туда не вернемся.
— Откуда ты знаешь?
— Брось, Оринель. Ты слышал, чтобы хоть кто-нибудь говорил о возвращении?
— Если и не вернемся, что из того? Земля давно перенаселена, да и вся Солнечная система становится такой же перенаселенной и истощенной. Здесь лучше — мы хозяева всего, что только можно увидеть.
— Нет, не хозяева. Мы видим Эритро, но не хотим спускаться на него, чтобы стать настоящими хозяевами.
— Почему не хотим? Ты же знаешь, на Эритро у нас великолепная исследовательская станция.
— Не для нас. Только для нескольких ученых. А я говорю о нас. Нам никогда не разрешат жить на Эритро.
— Всему свое время, — бодро заметил Оринель.
— Конечно. Когда я стану старухой. Или умру.
— Не устраивай трагедию. Ладно, пойдем отсюда. Вернись к людям и осчастливь свою мамочку. Я не могу здесь оставаться. У меня много дел. Долоретта…
У Марлены зазвенело в ушах, и она уже не слышала, что потом говорил Оринель. Достаточно было одного имени — Долоретта! Она ненавидела эту пустую дылду Долоретту. Но что толку? Оринель постоянно вертелся возле нее. Марлене довольно было взглянуть на Оринеля, чтобы понять, как он относится к Долоретте. А тут его послали за ней и он считает, что попусту тратит время. Она знала, о чем он думает сейчас и как торопится вернуться к этой… этой Долоретте. (И почему ей всегда
— Мы никогда не вернемся в Солнечную систему. И я знаю почему, — произнесла она.
— Да? И почему же?
Марлена замялась и ничего не ответила. Тогда Оринель добавил:
— Тайна?
Марлена чувствовала, что попала впросак. Не следовало начинать этот разговор. Она пробормотала:
— Я не хочу об этом говорить. Я не должна этого знать.
Но на самом деле слова так и вертелись у нее на языке. В этот момент ей хотелось, чтобы всем было больно.
— Но мне-то ты расскажешь? Ведь мы же друзья, правда?
— Мы друзья? — с сомнением переспросила Марлена. — Ну ладно, тебе я скажу. Мы никогда не вернемся, потому что Земля скоро погибнет. Реакция Оринеля была совсем не той, какой она ожидала. Он громко расхохотался. Марлена негодующе смотрела на него, а он долго не мог успокоиться.
— Марлена, — выдавил он наконец. — Кто тебе это сказал? Должно быть, ты насмотрелась фильмов ужасов.
— Нет!
— Откуда же ты это взяла?
— Я знаю. Я вижу. Из того, что люди говорят и не договаривают, что они делают, сами того не замечая. И еще из того, что рассказывает мне компьютер, когда я правильно ставлю вопросы.
— Ну и что же он тебе рассказывает?
— Не скажу.
— А может быть, ты все это придумала?
— Ничего я не придумала. Земля будет уничтожена не сейчас, может быть, только через тысячи лет, но обязательно погибнет, — лицо Марлены приняло напряженно-торжественное выражение. — И ничто не может этого предотвратить.
Марлена повернулась и вышла, рассерженная тем, что Оринель не поверил ей. Нет, не этим. На самом деле все еще хуже. Он подумал, что она сошла с ума. Вот и получилось хуже некуда. Она слишком разболталась и ничего не выиграла.
Оринель смотрел ей вслед. С его по-мальчишески привлекательного лица сошла улыбка, и появилось выражение некоторой неловкости, а между бровей прорезалась складка.
Глава 2
За время полета и долгие годы, прошедшие уже здесь, у Немезиды, Юджиния Инсигна достигла среднего возраста. Все эти годы она напоминала себе: «Это навсегда. И для нас, и для наших детей, на все обозримое будущее». Эта мысль неизменно угнетала ее. Но почему? С того самого момента, как Ротор вырвался из Солнечной системы, она знала, что это неизбежно. Все на Роторе знали это — и все они добровольно пошли на вечный разрыв с Землей. Те, кто не мог смириться с этим, покинули Ротор до его отлета. И среди них был… Юджиния не довела мысль до конца. Об этом она думала часто и всегда старалась скорее переключиться на другое. И вот они здесь, на Роторе. Но можно ли считать Ротор родным домом? Он был родным для Марлены — ничего другого она не знала. А для нее самой? Ее родиной были Земля, Луна, Солнце, Марс и все, что было связано с человечеством на протяжении всей его истории. Там и только там возникла и развилась жизнь. Даже сейчас невозможно отделаться от мысли, что ее родина вовсе не Ротор.