Немилосердная
Шрифт:
— Я убеждена, в этот раз все не настолько кошмарно. Ведь мы говорим всего лишь о профессоре Лайалле.
— Вот именно, моя сливовая слоечка. Очень к немногим из нас могут быть отнесены слова «всего лишь». Я провел кое-какое расследование. Говорят, он так до конца и не оправился от сердечного недуга.
Алексия нахмурилась.
— Так действительно говорят?
— Неловко как-то, когда бессмертный страдает от разбитого сердца, вы согласны? Особенно если это здравомыслящий и достойный человек.
Леди Маккон бросила
— Ну нет, я предпочту сказать «бедный профессор Лайалл».
Лорд Акелдама закончил ее прическу.
— Готово! — с гордостью провозгласил он и поднял маленькое зеркальце, чтобы Алексия могла увидеть свой затылок. — Я не так ловок со щипцами для завивки, как наш драгоценный Биффи, поэтому придется удовлетвориться таким вот простеньким вариантом. Прошу прощения за мою неумелость. Нужно только добавить розетку-другую или свежие цветы, вот сюда.
— Простота — это прекрасно, получилось куда лучше, чем все, что я могла бы сделать сама. И конечно же, приму ваш совет относительно цветов.
Вампир кивнул, забрал зеркальце и положил на шкаф.
— И как… как там Биффи?
Нарочитая прозаичность этого якобы будничного вопроса предупредила Алексию о том, как он важен.
— Он все еще расстраивается, что пришлось отказаться от нюхательного табака. — В ответ на ее попытку отшутиться лорд Акелдама лишь чуть улыбнулся, и Алексии пришлось тоже заговорить серьезно. — Не так хорошо, как нам бы хотелось. Мой муж думает, и я склонна с ним согласиться, будто что-то держит его, тянет назад. И это достойно сожаления, ведь, хотя Биффи и не хотел посмертия в волчьем обличье, ему придется научиться принимать такое положение вещей. — Идеальные губы лорда Акелдамы чуть искривились. — Мне дали понять, что это вопрос контроля. Что он должен научиться управлять превращением, а не наоборот. Пока этого не произойдет, ему придется подчиняться всевозможным ограничениям. Он не может выходить днем, иначе ему грозят постоянные травмы, а задолго до полнолуния и после такового возле него должно быть серебро, и еще ни в коем случае нельзя, чтобы он унюхал базилик. Все это довольно печально.
Лорд Акелдама чуть отступил, а потом промурлыкал, словно он не задавал свой вопрос, а Алексия на него не отвечала:
— Ну что же, дражайшая моя девочка, вынужден с вами попрощаться. Пора мне заняться и своим туалетом. Как раз нынче вечером в варьете премьера самого что ни на есть безнравственного шоу, и я намерен явиться на него при полном параде.
И он двинулся к дверям тем размашистым шагом, который так мил опереточным злодеям, когда они удаляются со сцены. Но провести леди Маккон ему не удалось.
— Милорд, — заговорила она самым тихим и нежным голосом, каким только смогла, не будучи той, кто обычно прибегает к женским уловкам, — возвращаясь к вопросу разбитого сердца, следует ли мне теперь говорить «бедный лорд Акелдама»?
Вампир удалился, не удостоив ее ответом.
Леди Маккон опустила мостик между балконами, вернулась в городскую резиденцию стаи Вулси и спустилась по лестнице. Ходить по мосткам, не видя собственных ног, было чуточку нервно, но Алексию Маккон, женщину с решительным характером и твердыми принципами, не мог победить какой-то там безразмерный
— Сестрица, что за ужасный гвалт в задней гостиной?
— Фелисити, знала ли ты, когда решила воспользоваться моим гостеприимством, что тебе предстоит жить в логове оборотней?
— Да, но чтобы вести себя как дикие животные? Это совершенно некультурно.
Леди Маккон сощурилась, наклонила голову и молча уставилась на сестру, давая той время обдумать собственные слова. Фелисити зачастила:
— Что ты имеешь в виду? Он перекинулся? Здесь, в городе?! Какой неслыханный позор! — она повернулась и принялась спускаться по лестнице следом за Алексией. — Можно посмотреть?
«Как ни печально, но предыдущую ипостась Фелисити, откровенно язвительную и противную, выносить было легче», — подумала леди Маккон.
— Конечно, нельзя! И вообще, что на тебя нашло в последнее время? Ты сама на себя не похожа.
— Неужели невозможно представить, что я хочу заняться самосовершенствованием.
Алексия коснулась тускло-серой шали, наброшенной на выцветшее платье сестры:
— Да. Невозможно.
Фелисити раздраженно фыркнула:
— Мне нужно переодеться к ужину.
Леди Маккон осмотрела ее с головы до ног, скривив губы, что, по совести сказать, выходило у нее почти так же, как у Фелисити. Иногда, хоть и не слишком часто, признаки их родственной связи все-таки вылезали наружу.
— Да, тут я с тобой совершенно согласна. Нужно.
Фелисити повела плечами, будто стряхивая оскорбление, издала какой-то звук и проследовала обратно в лучшую спальню, которую, естественно, не преминула занять.
А леди Маккон поковыляла дальше, осторожно ступая на каждую ступеньку. Настойчивые звуки снизу заставляли ее злиться на собственную неспособность двигаться проворно. «Нет, правда, это просто нелепо! — мелькнуло в голове. — Я оказалась в ловушке собственного тела».
Добравшись до главного зала, она обнаружила, что дверь в заднюю гостиную заперта и трясется. Профессор Лайалл и два клавигера стояли перед ней с понурым видом, переминаясь с ноги на ногу и излучая мужскую озабоченность.
— Почему вы не на ужине? — властно и требовательно поинтересовалась леди Маккон. — Не сомневаюсь, Флут с прислугой приложили немало усилий, пока его готовили.
Все замерли и уставились на нее.
— Вперед, идите кушать, — скомандовала она мужчинам, словно те были малыми детьми или комнатными собачками.
Профессор Лайалл вопросительно поднял бровь. Леди Маккон понизила голос.
— Биффи не хотелось бы, чтобы кто-то это видел.
— Ага, — после этого бета, послушный воле своей госпожи, последовал за остальными в столовую и закрыл за собой дверь.
Леди Маккон вошла в заднюю гостиную. Тут царил полный хаос. Лорд Маккон, ставший большим пятнистым волком — Алексия всегда считала, что он хорош даже в образе дикого животного, — застыл в боевой стойке перед более молодым и поджарым зверем. Шерсть Биффи была темно-шоколадного цвета, почти как его человеческие волосы, отливая красноватым только на животе и вокруг шеи. Желтые глаза светились безумием.