Как средиземный краб или звезда морскаяБыл выброшен последний материк;К широкой Азии, к Америке привык,Слабеет океан, Европу омывая.Изрезаны ее живые берега,И полуостровов воздушны изваянья;Немного женственны заливов очертанья:Бискайи, Генуи ленивая дуга.Завоевателей исконная земля,Европа в рубище Священного союза;Пята Испании, Италии МедузаИ Польша нежная, где нету короля;Европа цезарей! С тех пор, как в БонапартаГусиное перо направил Меттерних, –Впервые за сто лет и на глазах моихМеняется твоя таинственная карта!Сентябрь 1914
обитаемая духомСвобода – избранных удел.Орлиным зреньем, дивным слухомСвященник римский уцелел.И голубь не боится грома,Которым Церковь говорит;В апостольском созвучьи: Roma! –Он только сердце веселит.Я повторяю это имяПод вечным куполом небес,Хоть говоривший мне о РимеВ священном сумраке исчез!Сентябрь 1914
2
Папское послание (лат.).
Посох
Посох мой, моя свобода –Сердцевина бытия,Скоро ль истиной народаСтанет истина моя?Я земле не поклонилсяПрежде, чем себя нашел;Посох взял, развеселилсяИ в далекий Рим пошел.А снега на черных пашняхНе растают никогда,И печаль моих домашнихМне по-прежнему чужда.Снег растает на утесах –Солнцем истины палим…Прав народ, вручивший посохМне, увидевшему Рим!1914, 1927
Ода Бетховену
Бывает сердце так сурово,Что и любя его не тронь!И в темной комнате глухогоБетховена горит огонь.И я не мог твоей, мучитель,Чрезмерной радости понять:Уже бросает исполнительИспепеленную тетрадь.Когда земля гудит от громаИ речка бурная реветСильней грозы и бурелома,Кто этот дивный пешеход?Он так стремительно ступаетС зеленой шляпою в руке,И ветер полы развеваетНа неуклюжем сюртуке.С кем можно глубже и полнееВсю чашу нежности испить;Кто может, ярче пламенея,Усилье воли освятить;Кто по-крестьянски, сын фламандца,Мир пригласил на ритурнельИ до тех пор не кончил танца,Пока не вышел буйный хмель?О, Дионис, как муж, наивныйИ благодарный, как дитя,Ты перенес свой жребий дивныйТо негодуя, то шутя!С каким глухим негодованьемТы собирал с князей оброкИли с рассеянным вниманьемНа фортепьянный шел урок!Тебе монашеские кельи –Всемирной радости приют,Тебе в пророческом весельиОгнепоклонники поют;Огонь пылает в человеке,Его унять никто не мог.Тебя назвать не смели греки,Но чтили, неизвестный бог!О, величавой жертвы пламя!Полнеба охватил костер –И царской скинии над намиРазодран шелковый шатер.И в промежутке воспаленном –Где мы не видим ничего –Ты указал в чертоге тронномНа белой славы торжество!1914
«Уничтожает пламень…»
Уничтожает пламеньСухую жизнь мою,И ныне я не камень,А дерево пою.Оно легко и грубо;Из одного кускаИ сердцевина дуба,И весла рыбака.Вбивайте крепче сваи,Стучите, молотки,О деревянном рае,Где вещи так легки.1915
Аббат
О,
спутник вечного романа,Аббат Флобера и Золя –От зноя рыжая сутанаИ шляпы круглые поля;Он все еще проходит мимо,В тумане полдня, вдоль межи,Влача остаток власти РимаСреди колосьев спелой ржи.Храня молчанье и приличье,Он с нами должен пить и естьИ прятать в светское обличьеСияющей тонзуры честь.Он Цицерона, на перине,Читает, отходя ко сну:Так птицы на своей латыниМолились Богу в старину.Я поклонился, он ответилКивком учтивой головыИ, говоря со мной, заметил:«Католиком умрете вы!»Потом вздохнул: «Как нынче жарко!»И, разговором утомлен,Направился к каштанам парка,В тот замок, где обедал он.1915
«От вторника и до субботы…»
От вторника и до субботыОдна пустыня пролегла.О, длительные перелеты!Семь тысяч верст – одна стрела.И ласточки когда летелиВ Египет водяным путем,Четыре дня они висели,Не зачерпнув воды крылом.1915
«И поныне на Афоне…»
И поныне на АфонеДрево чудное растет,На крутом зеленом склонеИмя Божие поет.В каждой радуются кельеИмябожцы-мужики:Слово – чистое веселье,Исцеленье от тоски!Всенародно, громогласноЧернецы осуждены;Но от ереси прекраснойМы спасаться не должны.Каждый раз, когда мы любим,Мы в нее впадаем вновь.Безымянную мы губимВместе с именем любовь.1915
«Вот дароносица, как солнце золотое…»
Вот дароносица, как солнце золотое,Повисла в воздухе – великолепный миг.Здесь должен прозвучать лишь греческий язык:Взят в руки целый мир, как яблоко простое.Богослужения торжественный зенит,Свет в круглой храмине под куполом в июле,Чтоб полной грудью мы вне времени вздохнулиО луговине той, где время не бежит.И Евхаристия, как вечный полдень длится –Все причащаются, играют и поют,И на виду у всех божественный сосудНеисчерпаемым веселием струится.1915
«Обиженно уходят на холмы…»
Обиженно уходят на холмы,Как Римом недовольные плебеи,Старухи-овцы – черные халдеи,Исчадье ночи в капюшонах тьмы.Их тысячи – передвигают все,Как жердочки, мохнатые колени,Трясутся и бегут в курчавой пене,Как жеребья в огромном колесе.Им нужен царь и черный Авентин,Овечий Рим с его семью холмами,Собачий лай, костер под небесамиИ горький дым жилища, и овин.На них кустарник двинулся стеной,И побежали воинов палатки,Они идут в священном беспорядке.Висит руно тяжелою волной.1915
«О свободе небывалой…»
О свободе небывалойСладко думать у свечи.– Ты побудь со мной сначала, –Верность плакала в ночи, –Только я мою коронуВозлагаю на тебя,Чтоб свободе, как закону,Подчинился ты, любя…– Я свободе, как закону,Обручен, и потомуЭту легкую коронуНикогда я не сниму.Нам ли, брошенным в пространстве,Обреченным умереть,О прекрасном постоянствеИ о верности жалеть!1915