Немного магии
Шрифт:
Я нахмурилась и посмотрела на небо. До рассвета было еще далеко, но, пожалуй, я смогла бы убедить открыть почтовое отделение.
В конце концов, едва ли его работники до сих пор мирно спали в своих постелях.
Глава 22. Мастера шантажа и уговоров
К счастью, бросать на произвол судьбы еще и Янниса Бианта (закованного, надо отметить, гораздо надежнее господина Номики Георгиадиса) не пришлось. На помощь наконец-то пришел профессор Кавьяр. Промокший до нитки в неравной борьбе с бунтующей рекой и перепуганным полуэльфом, в нашу компанию он вписывался дивно — уже хотя бы тем, что первым делом застыл
Макушку профессора Бианта он заметил несколько позже и, недоверчиво нахмурившись, обошел ее кругом, разгоняя волны по луже. Королевский рекрутер протестующе задрал нос, насколько смог, но высказываться по-прежнему не рисковал.
— Надеюсь, у вас есть хорошее объяснение всему этому, — наконец сказал профессор Кавьяр, остановившись.
Я тоже надеялась.
— Полагаю, подробности лучше уточнить у господина Бианта, профессор Кавьяр, — сдержанно заметила я.
Профессор Кавьяр озадаченно посмотрел на меня и снова опустил взгляд. Королевский рекрутер по-прежнему стоически сжимал губы — похоже, того, что он проглотил, падая в каверну, ему и без того хватило с головой.
Или почти с головой.
— Позже, — добавила я, — когда вода спадет и сюда доберутся жандармы. Хемайон есть что им рассказать, с вашего позволения.
Яннис Биант все-таки дернулся и характерно булькнул, но до более-менее внятной речи оставалось еще сантиметра три воды.
— Это вы закопали профессора? — строго осведомился Кавьяр у Хемайон.
Она испуганно покачала головой и спряталась за Тэрона. Кто затопил профессора, у Кавьяра вопроса не возникло.
— Это я, — беззастенчиво сознался Фасулаки и уселся на остатки заборчика вокруг порушенного палисадника. — Не думаю, что у нас был бы хоть малейший шанс переиграть профессора на его территории, если бы не элемент неожиданности.
— Если бы вы видели, что случилось с Геполисом, то, вероятно, сменили бы свое мнение о деструктивных способностях первокурсников, — с досадой проворчал профессор Кавьяр. — За жандармами послали?
— Кого? — развел руками Фасулаки.
Профессор Кавьяр тоже огляделся. В соседних домах горел свет, но никаких теней в окнах не мелькало. Никто не хотел рисковать, высовываясь на поле битвы магов.
— Если позволите, профессор, — вежливо вклинилась я, — Тэрон мог бы проводить Хемайон до жандармерии. Ей нужно в тепло, да и жандармы наверняка захотят побеседовать с ней без отлагательств. А я, с вашего дозволения, дошла бы до почтамта и отправила несколько писем своей семье. Мой отец наверняка пожелает знать все подробности, но он может помочь с восстановлением города.
А еще графу Аманатидису хватит влияния, чтобы открыто обвинить правую руку мэра Геполиса если не в насилии надо всеми двенадцатью похищенными девушками, то, по крайней мере, в похищении Хемайон и попытки насилия над ней. Этого недостаточно для смертного приговора, но хотя бы свободы негодяя лишат точно.
— Я провожу, — с готовностью предложил Фасулаки, не рискуя вставать раньше времени.
Вид у него был такой, будто провожатый понадобился бы скорее ему самому, но профессор Кавьяр обреченно кивнул, соглашаясь: не отправлять вольнослушательницу с первого курса в одиночку! А помощь с восстановлением города определенно его заинтересовала даже больше моей безопасности — потому как обязанность
— Пойдем, — скомандовал Фасулаки и сполз с забора.
На дороге старшекурсник, впрочем, заметно приободрился и даже смог подстроиться под размашистый шаг Тэрона, который в нервном порыве позабыл, что сопровождает дам, и мчался вперед, словно от оборванной тхеси можно было сбежать.
— Это из-за того, что ты пытался взять слишком много, — не дожидаясь расспросов, сказал ему Фасулаки и нарочно замедлился, чтобы мы с Хемайон не слишком отставали. — Аэлле пришлось отозвать свой дар к себе, а поскольку связь не была укреплена, игра в перетягивание закончилась разрывом.
Краской залились все четверо. Тэрон — осознав, что едва не навредил мне, пытаясь защититься, Фасулаки и я — из-за того, каким образом пришлось «отзывать дар», а Хемайон — просто из-за того, что стала невольной свидетельницей. Потом я все-таки сообразила, в чем был подвох, и нахмурилась.
— Постой. Так ты с самого начала знал, что тхеси оборвется?
Фасулаки пожал плечами, не пытаясь ничего отрицать:
— Альтернатива вам обоим не понравилась бы. Дар не берется ниоткуда. Когда Тэрон исчерпал твою магию, он начал тянуть силы из организма — потому ты так ослабела. Я помог тебе активировать скрытые резервы, но это еще тоже аукнется. А могло быть гораздо хуже — истощение никому не идет на пользу. Уж лучше оборвать тхеси, которую ты так или иначе не позволила бы укрепить, чем свалиться замертво.
Теперь Тэрон побелел как простынь. Я со вздохом подхватила его под локоть. С другой стороны привычно пристроилась Хемайон — разве что держалась она ближе, чем обычно: мокрое платье тоже никому не шло на пользу.
Обвинять Фасулаки в том, что он выбрал этот путь отнюдь не из-за скрытого благородства и неудержимого стремления спасать дам в беде, было бы лицемерно с моей стороны. В конце концов, я тоже собиралась написать графу Аманатидису вовсе не из-за желания заняться благотворительностью.
— Выдохни, — тем временем настоятельно советовал Фасулаки Тэрону. — Теперь ты ей точно ничем не угрожаешь.
Взгляд, которым полуэльф одарил Димитриса, был преисполнен отнюдь не благодарности. Но дальнейшего развития конфликт не получил, потому как мы добрались до жандармерии, и перед нами во весь рост встали совершенно другие вопросы. Например, как заставить жандармов хотя бы выслушать Хемайон, не торопясь с выводами, действиями и особенно — с докладами наверх: нашему появлению не обрадовались — и проделали это столь неприкрыто, что я предпочла задержаться.
Пришлось злоупотребить волшебным влиянием отцовского имени, даже не добравшись до почтамта: дежурный явно рвался обвинить во всем если не нас четверых, то хотя бы Эджин в целом. К счастью, упоминание личного интереса графа Аманатидиса возымело эффект, и Хемайон наконец-то рассказала, что случилось.
С празднования она ушла довольно рано, когда поняла, что не может найти в зале ни меня, ни Тэрона. Без поддержки близких друзей ей по-прежнему было не по себе, и излишне пристальное внимание господина Номики Георгиадиса ничуть не добавляло веселья — танцевать с ним Хемайон не хотелось. Должно быть, это и переполнило чашу его терпения — и без того, прямо сказать, не слишком вместительную.