Немного страха в холодной воде

Обухова Оксана Николаевна

— Чего вы лезете, а?! Какое ваше дело?! Мы тут без вас наши дела решали и дальше обойдемся!

— Это вряд ли, — спокойно произнесла баба Надя, повернувшись к сипящему участковому несгибаемой спиной. — Поедемте, Сергей Карпович, нам здесь больше нечего делать.

Воспрянувший духом Суворов гордо расправил плечи и, не попрощавшись, двинулся к машине.

— Ей, Карпыч, стой! Погодь! — догнал его старлей, дернул за рукав. — Ты это… не торопись… — И зашептал: — Не вози ее в Знамя, не надо никуда жаловаться. Я это… вспылил… С женой поцапался,

теща с утра ворчит, как заведенная… Постой! Я счас, — И, уже забегая в ворота, проорал: — Погодь! Я счас тебе моркови принесу! У меня бабы сегодня прорежали!

Сергей Карпович сел на водительское место, потрогал рычажки машины, но заводить мотор и закрывать дверцу не стал. Надул щеки, побарабанил пальцами по рулю… Надежда Прохоровна повернулась к нему:

— Ну? Поехали?

Из ворот выбежал Кузнецов с толстым мешком в руках.

— Открывай багажник, Карпыч! — заорал. — Отвезешь своим кролям гостинец!

Суворов равнодушно пожал плечами, дернул за ручку под щитком…

Участковый забросил в раскрывшийся спереди багажник мешок, захлопнул крышку, ударил по ней широкой ладонью:

— Покеда, Карпыч! В следующую пятницу заглядывай — у тестя именины! Водочки попьем. — Кузнецов подмигнул Надежде Прохоровне и, видимо считая инцидент исчерпанным, довольно распрямился, упирая кулаки в могучие бока.

«Запорожец» рысил обратно в Парамоново. Надежда Прохоровна сидела прямо и молча смотрела на поля в ветровое стекло. Сцена, разыгравшаяся возле мотоцикла, выглядела настолько возмутительной и явной, что, как ей казалось, не требовала разъяснений.

— Мне еще шашлык мариновать, — невпопад ее мыслям и настроению, сказал Фельдмаршал.

Надежда Прохоровна покосилась на скорчившегося за рулем Суворова — неужто намекает, что не повезет в участок жаловаться?

Так она и не собиралась. Пусть сами разбираются… Сталкивать между собой соседей в крохотной деревне — последнее дело. У Карпыча, кроме Сычей, и подмоги-то никакой серьезной… Зимой, поди, со скуки волком воет…

— Я шейку свиную разморозил… Как думаете — Павлова позвать?

— Зови, — пожала плечами баба Надя и подумала: исключать Карпыча из расследования надо. Сегодня он на ее глазах взятку в виде мешка морковки пополам с ботвой получил, а завтра, когда до серьезного дойдет, в кустах укроется? Местечковые интересы блюсти начнет?

Эх, если бы не просьба Матрены и не испуганные глаза парамоновцев, вообще бы в это дело не сунулась! Деревня — почище Востока дело тонкое. Тут только слово брось, деревенские кумушки его такими фантастическими подробностями обвешают — сама не разберешь, откуда ноги растут, откуда уши торчат…

* * *

Шашлык Суворов замариновал толково. С капелькой уксуса, лимонного сока и разными приятными специями. Стол накрыл на свежем воздухе за домом, застелив его нарядной клееночкой, и долго томил двух женщин ожиданием остальных гостей. Шашлыки уже остывать начинали, Надежда Прохоровна не выдержала

и буркнула:

— Да не придут они, Карпыч! Давай уж есть.

— А может, позвонить? Может, дела какие задержали…

Глаза пенсионера смотрели на пожилую московскую сыщицу с такой чистейшей детской непосредственностью, что у той появились сомнения — неужто не понял ничего в Сельце Суворов?! Неужто принял все за чистую монету?! Ведь все так явно было!..

Представить трудно. Вот и суди о людях по себе…

— Не придут они, Сережа, — повторила баба Надя и, пожалев Фельдмаршала, немного соврала: — Тесть Дениску, поди, не пускает, а сам не идет, чтоб тому не обидно было. Завтра ж зятю на работу…

Огорченный Суворов наполнил совершенно потерявшие блеск хрустальные стопки наливкой, Надежда Прохоровна, подняв свою, чтобы произнести тост, ненароком бросила взгляд на озеро — вид от дома Карпыча открывался совершенно изумительный! — и замерла с полуоткрытым ртом: за забитыми досками окнами санатория мелькнул неяркий огонек. Мелькнул и сразу же исчез, Надежда Прохоровна даже сказать никому не успела. Прослушав проникновенную речь хозяина застолья, на ее взгляд длинноватую и витиеватую, выпила душистой настойки и принялась за поостывшее мясо.

Больше в тот день о расследовании убийства и всяческих пропажах никто не говорил. Хозяин смешил анекдотами, Матрена про житье-бытье рассказывала, попели, разумеется. Надежда Прохоровна решила, что никакими умозаключениями делиться с парамоновцами не будет — сырыми были умозаключения, запутанными. Сегодня вечером, выглянув в окошко, Надежда Прохоровна увидела подъехавшего на машине к дому напротив Сычова зятя, тот привез откуда-то тестя и старую Сычиху… Плечистым и коренастым парень оказался, под стать жене Маринке и ее родне. Все умозаключения сыщицы вдрызг разбила эта троица в окне…

И пока из города не вернулась отъехавшая к зубодеру Терентьевна, никаких выводов делать нельзя. Вначале надо поговорить с Глафирой, узнать, чего ей на соседнем участке в ночь убийства понадобилось…

Утром Надежда Прохоровна проснулась без малейшей тяжести: наливки вечером отпили самую малость, больше анекдоты слушали да песни пели. Прошлась по пустому дому и, углядев Матрену в огороде, почувствовала себя неловко: лежебока-белоручка городская, золовка с ранней зорьки в грядках копошится, сорняки выдергивает, а Надежда свет Прохоровна на перинах бока давить изволит!

— Эй, Мотя! — гаркнула зычно в окошко. — Чем помочь?

Сестрица мужа разогнулась тяжело, поглядела по сторонам:

— А ничего не надо. Сама управлюсь тут, — вышла на тропинку между грядками, обтерла лицо уголком платка. — Вот если только… Нарви-ка ты мне, Надя, зверобою… Сама все собрать не удосужусь, а скоро отцветет, чего зимой в простуду заваривать буду?

— Нарву, конечно. Где его растет побольше?

— А вдоль дороги на бетонку полянки есть. Сходи туда, возле деревни давно все оборвали.