Немножко ненастоящий
Шрифт:
– Ева, чего ты хочешь? Прямо сейчас? – неожиданно остановил её Ромка, встав перед ней.
Девушка растерялась, хотела ответить что-то банальное, отмахнувшись от неудобного вопроса, но потом смело взглянула в чуть игривые глаза старого знакомого и сказала:
– Босиком по пляжу походить. – И, подумав, добавила: - И мороженого.
Роман не сдержал улыбку: ему удалось достучаться до той девчонки, что спрятала в себе эта хмурая строгая девица с рекой тёмно-каштановых волос и глазами цвета ореховой скорлупы…
– Поехали! –
– Конечно, что тебе стоит. Любой каприз… средства позволяют… - пробубнила Ева. Многие начинают бубнить не только, когда вредничают, но и когда их застали врасплох, и нужно привести мысли в порядок, попутно что-то говоря.
– Бу-бу-бу, - передразнил её Ромка, вспомнив как это делала Есения.
Ева спрятала улыбку, отвернувшись, и умолкла.
– Ну, здравствуй, Тимур Ракитин, блин, - выдала она и начала хихикать.
– Вот ты смеёшься, - тоже подсмеиваясь, проговорил Роман, - а твоя выдумка помогла мне. Будто бы твой Тимур Ракитин поселился в какой-то части моей души и ведёт по жизни, правильные решения подсказывает, напоминает о мечтах и стремлениях.
– Ты хорошо вжился в роль, - шутливо сказала Ева, вспомнив Арину. – Ты сам всего достиг, я тут не причём, - посерьёзнев, с уважением в голосе, добавила она.
– Без тебя не смог бы.
Еву терзали мысли. Она видела, что Роман изменился. И снова чувствовала, что проигрывает на его фоне. Три года назад, девушка неуютно себя чувствовала из-за простоватой одежды, а теперь дела обстояли ещё хуже – внешне Ева Роме не уступала, а вот морально – да. Этот парень вновь ухитрился перерасти её за короткий срок. Эти годы он неустанно работал над собой, пока Ева деградировала, оплакивала осколки неудавшегося счастья и злилась на себя.
– Роман Евгеньевич Амелькин, а чего вы хотели бы сейчас?
– Жену-красавицу. Остальное всё есть или скоро будет.
– Вот прям здесь и сейчас вы её хотели бы? – подколола Ева. Эти двое изменились, но вот лёгкость общения осталась прежней.
– Здесь сыро. Лучше в машине, - окинув взглядом мокрые от вечерней росы газоны, выдал Роман, пытаясь сохранить серьёзное выражение лица.
– Пипец! Рома! – Ева закрыла лицо рукой, возмущаясь, смущаясь и укоряя его одновременно, но в душе она радовалась изменениям в манере общения парня, она прекрасно понимала, что он не со всеми такой, не со всеми может преодолеть стеснительность, и то, что с ней Роман позволяет себе быть раскрепощённым, означает, что они по-прежнему близки.
Они на какое-то время замолчали, мерно вышагивая. Ева улыбалась, но вновь прятала улыбку, с нарочитым интересом разглядывая газон, деревья и скамейки.
– Надеюсь, ты не обиделась, - не выдержал Ромка.
– На что? – глумливо отозвалась девушка. – Это твоей жене-красавице надо обижаться…
В этот момент Ева подумала, что у Романа, наверное, действительно кто-то есть. Если уж не жена, так девушка точно. В переписке они эту тему, конечно же, не поднимали.
Рома лучезарно улыбнулся на реплику Евы и так не вовремя замолчал, чем окончательно укоренил опасения на этот счёт в душе Евы.
Девушка подумала, что узнаёт и одновременно не узнаёт этого парня. Деньги пошли ему на пользу, что случается редко. Они не испортили его, не развратили, а позволили исполниться давним мечтам, реализоваться данным себе обещаниям. И «этот Рома» ей был вполне понятен и близок, потому что таким когда-то казался выдуманный Тимур – обеспеченным, но хорошим человеком, не утративший внутренний стержень, и не спутавший причинно-следственные связи.
– Так что, за мороженым и на пляж? Да? – Ромка выдернул Еву из раздумий.
– Ну, давай, - с шутливым вызовом ответила девушка, через силу выкинув мысли из головы о несвободности старого друга.
8.2.
Следы на песке, как карта чьей-то жизни. Вот босые резвые ножки нарисовали петляющий хоровод. Вот отпечатки больших мужских ног в обуви. Гибкой змеёй тянется след от колёс велосипеда. Большая собака оставила ярко очерченные «лапы». Маленькая птичка пробежала, разбросав следочки-веточки. Как много их тут, на пляже, и как недолговечны они. Придут новые гости этих мест и поверх старых отметин нарисуют свои. А, может, и летний дождь, пролившись из тёмно-синей тучи, смоет песчаную карту стремительным потоком. Ближе к кромке воды следы ещё более уязвимы: волны слизывают чужие художества, предоставляя желающим новый холст, но нужно помнить, что твоей картине отведено очень мало времени.
Не слишком тёплый вечер разогнал народ с пляжа. Ветерок с реки и липкая влажность заставляли зябко ёжиться. А тем более, после порции мороженого. Ходить босиком резко перехотелось. Некоторые наши желания, дожив до осуществления, теряют актуальность.
В центре города казалось жарко из-за нагретых солнцем дорог и построек. Но здесь – на берегу - всё иначе. Но на прохладном песчаном пляже было всё равно хорошо. Тихо и умиротворённо. Есть места, в которых одинаково успешно можно и болтать без умолку, и обоюдно молчать.
Ева и Роман брели вдоль кромки воды и негромко общались о мелочах, вспоминали события трёхлетней давности, деликатно обходя тему разрыва их отношений.
Становилось всё темнее и темнее, закат давно поглотила сварливая синяя туча, угрожающая дождём - причём, не ясно было – заунывным мелким или всё же яростным ливневым. Туча не пугала громом, но цветом и мощью больше смахивала на грозовую.
– Надо убегать отсюда, пока не поздно, - Рома окинул взором нависшую синеву. Усилившийся ветер покрывал кожу мурашками и бросался колкими песчинками.