Немоногамия
Шрифт:
Посмотрев на Яна, сплетаю наши пальцы и чувствую, как спирает дыхание. Он сексуальный, красивый и умный. До сих пор любимый. Почти бывший, но ему я доверяю больше всех на этом белом свете. Себя, своё тело и свою жизнь. И пусть тот проклятый день кардинально изменил наши статусы, он дал начало чему-то новому и прекрасному.
— Ну что? – переспрашивает Семён. – Играем?
— Только без пошлых желаний, — просит Каминский. – И без обнажёнки.
Ян бросает на меня короткий взгляд и быстро подмигивает. Мощный жар опаляет щёки. Я точно знаю, что всё будет хорошо. Ту ситуацию я переросла.
— Ты думаешь, я хочу видеть тебя голым? – разводит руками Долгов. – Тогда у меня для тебя плохие новости.
Каминский ничего не отвечает и выходит из гостиной, чтобы дать Титову сухую футболку. Чёрную, с логотипом бренда на левой половине груди. Мы купили её на шопинге в Милане в позапрошлом году. Вернее, на шопинге была я, а Ян усердно работал в номере нашего отеля.
Когда Вова появляется в гостиной, я невольно вздрагиваю и опускаю взгляд. Каминский и Титов между собой ни капли не похожи. Ни характерами, ни внешне. Первый – высокий и худощавый шатен с непослушными вьющимися волосами, а второй короткостриженый жгучий брюнет, который чуть ниже ростом, но шире в плечах. И, тем не менее, когда Вова садится по правую от меня сторону, я не могу отделаться от странных ощущений. Хочу верить, что дело действительно только в футболке, а не в том, что наши бёдра непроизвольно соприкасаются.
Семён наливает в рюмки текилу и воду. Спрашивает у Титова, куда подевалась Жанна и вставляет пошлые шутки на эту тему. Нужно отдать должное Вове – он не позволяет обсуждать Романову в негативном ключе.
— При прыжке в бассейн она сильно травмировалась, но постеснялась сразу же об этом сказать, — поясняет ровным тоном. – Последние два часа мы провели в травмпункте. Потом я отправил Жанну домой.
— Ох, надеюсь с ней не случилось ничего серьёзного, — качаю головой.
— Небольшое растяжение, — отвечает Титов. – Врач сказал, что лучше поберечься и отлежаться дома.
Я невольно задумываюсь о том, что, должно быть, Ромашина несмотря на травму, наверняка приглашала Вову к себе домой. Тогда почему же он не поехал с ней, а вернулся к нам? Неужели этот остаток вечера стоил того, чтобы променять его на секс с отчаянной горячей девушкой?
— Майя, можно тебя на минутку? – спрашивает Оля.
Кивнув, я встаю из-за стола, стараясь не наступить Титову на ногу. Не оборачиваясь, выхожу из гостиной и чувствую, как нестерпимо жжёт лопатки и поясницу от длительного и пристального взгляда. Мне даже гадать не нужно, чтобы понять, кто именно на меня смотрит.
— Время работы вышло, — произносит Ольга в прихожей. – Можно снова продлить, но из-за непогоды у меня адски раскалывается голова. Надеюсь, ты не обидишься, если я уеду?
— Нет-нет, всё в порядке. Спасибо за работу, — успокаиваю девушку.
Закрыв дверь, я возвращаюсь в гостиную. Вова передаёт мне ручку и листочек. Просит, чтобы я написала несколько лёгких незатейливых желаний.
Когда записок собирается больше двух десятков, мы помещаем их в специальный закрытый контейнер и хорошенько перемешиваем. Позже принимаемся пить: кто воду, а кто – текилу. В первом раунде проигрывает Семён и выполняет простое желание, которое я загадала.
Время за игрой
Мне пришлось позвонить коллеге и попросить её одолжить пару сотен на такси. Было непросто и постоянно хотелось смеяться, но я на сто процентов справилась с задачей.
Мы снова пьём, веселимся. Нам хорошо, клёво. Я, Витя, Семён и его девушка — принимаем активное участие в игре. Везёт только Яну и Вове. Они ни разу не попадались с текилой и в целом обособленно ведут свои деловые разговоры, отчего остальным становится немного обидно.
— Сём, я смертельно пьяна и хочу уехать, — произносит Аля и поглаживает Долгова по плечу. – Пожалуйста, пожалуйста.
— Ладно, — отмахивается тот. – Сейчас вызову такси.
Семён открывает приложение, вбивает адрес. Вместе с ним напрашивается и Витя Вайсман – ему ехать в ту же сторону. Тем более, позвонили с работы и попросили утром выйти на смену.
— Май, продолжаем? – спрашивает Ян, когда мы остаёмся втроём.
Он сидит в кресле напротив и любуется мной. Скользит глазами по ногам, бёдрам и груди. Я чувствую бурлящее внутри предвкушение от скорой близости. Сегодня у нас точно будет секс. Жаркий, страстный. По взаимному желанию. Почти как на первых этапах наших отношений, когда из постели не хотелось вылезать ни на секунду.
— С вами неинтересно играть, — мотаю головой. – Ни одного проигрыша!
Титов хмурится и тоже пытается вызвать такси. Откладывает телефон на стол, ожидает подтверждение заказа.
— Давай. Пару раз, — настаивает Каминский.
Я смотрю на мужа, чувствуя его азарт и предвкушение. Понимаю, что он давно не расслаблялся и много работал. Немного подумав, всё же соглашаюсь.
В комнате негромко играет музыка, обстановка накалённая и волнительная. У меня то и дело пересыхает во рту и зашкаливает пульс. И я понятия не имею, в чем дело. В инциденте с интимным видео? С танцами, которыми любовался Вова?
Ян барабанит пальцами по подлокотникам, тянется к рюмке. Выпивает и… впервые проигрывает. В смятой записке ему попадается крутое желание – отправить пятизначную сумму денег на помощь больным детям. Пока я ищу в соцсетях какой-нибудь сбор, Вове приходит оповещение об отмене заказа такси. Он негромко ругается и делает очередную попытку.
— Вот! Я недавно увидела девочку, которой нужна срочная операция на глаза, — показываю мужу. – Зрение катастрофически падает с каждым днём.
Каминский вводит номер карты в банковское приложение и отправляет приличную сумму пожертвований.
— Продиктуй и мне, пожалуйста, — просит Титов. – В этом мире столько всего красивого. Будет жаль, если малышка этого не увидит.
Я киваю, радуясь тому, что, сбор, возможно, скоро закроют. Но при этом кожей чувствую звенящее напряжение и нехватку кислорода. Встаю с дивана, подхожу к окну и впускаю в комнату приятную майскую прохладу.
Титов берёт в руку рюмку, выпивает. Кривится, потому что ему впервые попалась текила. Это означает, что следующее желание – его.
Когда я прохожу мимо – он зачитывает. Понятия не имею, кто это написал, но от услышанного становится неловко.