Немой 3: охота на кощея
Шрифт:
Глашка стояла спиной к двери, напряжённо вглядываясь в темноту за распахнутым настежь окном.
— Глаш, ты чего не спишь-то? — спросил я, с облегчением скидывая сапоги. — Меня ждёшь, что ли?
— Тебя, князь, тебя.
Голос у Глашки был какой-то странный. Надтреснутый, хрипловатый. Словно старость добралась до её горла своей костлявой рукой.
— Глаш...
Она повернулась ко мне.
Вместо Глашкиного курносого лица я с ужасом увидел морщинистую физиономию Хворобы.
Глава 23:
Моя правая рука привычно взлетела вверх, коснулась рукояти меча и замерла.
— Что ж ты, князь? — насмешливо прокашлял Хвороба. — Руби, не стесняйся!
Он вдруг захохотал глубоким булькающим смехом, хватаясь за грудь костлявой рукой.
Я окинул ошарашенным взглядом комнату. Нет, Глашки нигде не было. А было только это булькающее чучело в её сарафане.
От ярости у меня помутилось в глазах. Комната покачнулась и стала расплывчатой, словно я смотрел на неё через мутное багровое стекло.
Ничего не соображая, я со свистом выдернул меч из ножен.
— Немой!
Передо мной стояла Глашка и глядела на меня расширенными от ужаса глазами.
— Что со мной? — недоумённо спросила Глашка.
Она испуганно озиралась по сторонам.
Моя ладонь разжалась и выронила меч. Он со звоном упал на деревянный пол.
Я протянул к Глашке руки. Но её лицо вдруг стало сонным, равнодушным. Губы раздвинулись и чужим голосом произнесли:
— Вот так. Смотри пока на неё, Немой. А говорить будешь со мной.
Я почувствовал, что колени у меня подрагивают. Чудовищным усилием воли заставил себя стоять прямо.
— Да ты присядь, Немой! — насмешливо сказал кощей. — Присядь, коли ноги не держат.
Я с трудом сглотнул пересохшим горлом.
— Обойдусь.
— Как знаешь, — Глашка равнодушно, словно кукла, пожала плечами.
Да нет, бля! Это кощей-Хвороба пожал плечами.
Я пристально смотрел в глаза Глашки и понимал, что её тут нет. У неё таких глаз быть не могло.
— Отпусти её! — просипел я.
— Отпущу! Непременно отпущу! — отозвался Хвороба. — Но не даром же! Я в жизни шага даром не делал. А после смерти и вовсе неудобно такое начинать!
Он снова засмеялся странным булькающим смехом.
— Чего ты хочешь? — с ненавистью спросил я.
— Полегче, Немой! — ухмыльнулся Хвороба. — Не хами! Дай мне насладиться этой минутой! Я слишком долго её ждал.
Он расправил плечи и сделал несколько шагов по комнате, не отходя далеко от окна.
— Ты знаешь, каково быть мёртвым, Немой? — спросил Хвороба, снова посмотрев на меня. — Мёртвым быть очень хреново! Ты не можешь двигаться, не можешь чувствовать! Даже дышать не можешь! Это неприятно, Немой — не дышать!
— Отпусти её! — повторил я.
Хвороба
— Повторяешься, Немой! — резко сказал он.
Словно плетью ударил.
— Хочешь вернуть Глашку?
Я молчал.
— Хочешь?
Хвороба нетерпеливо повысил голос.
— Да, хочу, — через силу ответил я.
Согласиться с этой тварью хоть в чём-то было равносильно смерти. Да нет! Это было хуже смерти.
И всё же я кивнул и повторил:
— Хочу.
— Хорошо!
Хвороба довольно улыбнулся.
— Да не скрипи зубами, князь! Ты сам в это дело влез! Сидел бы себе в Заречной, в своём сарае — и горя бы не знал! Кой чёрт тебя дёрнул припереться в Старгород? Вот теперь — плати по счетам.
Голос Хворобы снова стал сиплым, заставив его откашляться.
Я с содроганием следил, как Глашкина грудь давится этим чужим отвратительным кашлем.
— Так вот, Немой, — сказал он, вытирая слюну. — Ты должен убить князя Всеволода и княжича Михаила.
Заипись!
Чего-то подобного я и ждал.
— И тогда ты вернёшь Глашу?
Хвороба нехорошо оскалился.
— Нет! Тогда мы с тобой поговорим о том, как её вернуть! А до тех пор...
Лицо его начало меняться. На нём снова промелькнуло недоумённое выражение. Глашкино, родное...
— Немой! — крикнула она.
Подняла руку к лицу и вдруг сильно ударила себя по щеке!
Глаза Глашки потускнели.
— Не балуй, девка! — голосом Хворобы сказала Глашка.
И снова злое, угрюмое лицо Хворобы глянуло на меня.
— Ты всё понял, Немой? Убьёшь князя и княжича — тогда и поговорим. А пока — счастливо оставаться!
За Глашкиной спиной словно метнулись две страшные тени. Это чёрные крылья стремительно росли из её спины, разрыва сарафан. Не отводя от меня взгляда, она села на подоконник и обняла себя этими чёрными крыльями, как будто замёрзла.
— Прощай, Немой!
Она неожиданно опрокинулась назад. Белое лицо стремительно мелькнуло темноте.
Я подбежал к окну и успел увидеть чёрную тень, которая пронеслась над крышей соседского дома и исчезла.
Я рухнул на колени, до крови закусил губу и принялся колотить кулаком в пол, словно собирался его пробить.
— Михалыч! Михалыч, блядь!
Кожа на костяшках сбилась. На вытертой до блеска половице оставались кровавые следы.
А я всё колотил, пытаясь внешней болью заглушить боль внутреннюю. И орал:
— Михалыч, блядь!
Сытин распахнул дверь и ворвался в комнату. В правой руке он держал шпагу. За ним, в проёме маячили Божен и Михей.
— Что, Немой? — крикнул Сытин.