Немой
Шрифт:
Поговаривают, что до самого Сталина дошла нужная информация. И будто бы Иосиф Виссарионович попыхал трубкой, пососал и произнес такие слова:
– Партизанам и партизанкам слава! Которые отдали жизнь за честь и независимость советской родины. Ну, а кто примазался, на этих у нас есть проверенные большевистские методы.
Майор Короткий оставлен был в районе, когда развертывала свою сеть армейская контрразведка. По вот столько нахлебался этих местных амбиций, замаскированного национализма. Спросили бы его те, кто решает, он бы объяснил, откуда ноги растут.
Так что акция-арест укрывшегося
Поездка получается, однако, невеселая. И не в самой акции дело тут, причина, а в бородавке. Несколько дней назад он обратился к- знакомому врачу, прямо на улице встретил его и небрежно спросил, показал: что это за хреновина у меня там под воротником? И одеколоном и йодом прижигал – не проходит. Тот посмотрел, оттянув воротник летчицкого мундира: не хочу пугать, но анализ сделать надо. Отщипнем и пошлем в областную лабораторию. А прижигать не следует. Сердце сразу упало. Не поленился, в тот же день заехал в больницу. Уже пять прошло дней, а надо десять- чтобы был результат. Не хотелось ничего делать, так бы и лежал дома, дожидаясь вестей, добрых или злых. Но это не выход. С шариков скатишься. Решил ускорить операцию с Кучерой, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. В машине все время ему не хватало зеркала, последние дни занят был тем, что становился перед трюмо, ручное зеркало заносил за голову и всматривался в зловеще расколовшуюся бородавку. Черная, как пьявка, гадина! Перед дорогой залепил пластырем, чтобы не так щемило, чтобы не беспокоить ее, барыню. Ты ее не беспокоишь, так она тебя. Про какие это "продолговатые клетки" говорили, шептались эти мерзавцы-врачи у него за спиной?
До нужного дома, до этих Петухов, добирались через лес, мощный американский "додж" выхватывал светом крутые повороты. В таких поездках майор Короткий обычно чувствовал себя превосходно, знал, что выполняет работу с немалым риском: сколько ползает еще последышей, недобитков, оставленных тут оккупацией. Никогда бы не поверил, что какая-то бородавка покажется страшнее бандита за кустом. И вот, пожалуйста, не смотрит на дорогу, а все вслушивается: как там под воротником? Щемит еще больше. От толчков, дерганья пластырь отклеился – врачи, так вашу!
Поэтому, когда навстречу машине бросился огромный пес, майор, не раздумывая, приказал:
– Стреляй!
Прямо из кабины собаку расстреляли автоматной очередью. Дверь оказалась незапертой, что майору Короткому не понравилось. Были в этом какой-то вызов, самоуверенность хозяйчика.
– Смело живем!-вместо "здравствуйте!".
– Немцев прогнали, у себя дома, кого нам бояться? – ответил невысокий, майору уже знакомый старик. Седая голова, а усы, бородка темные, будто подкрашенные. Интеллигента из себя строит.
– Собака но привязана. Пришлось привязать нам.
– Значит, имеете право, если стреляете.
– А это кто у вас?
– Дочка. Извините, рожать вздумала.
Ишь, все с подковыркой, с издевкой. Посмотрим, посмотрим, как запоешь.
– Есть еще кто-нибудь.
– Сынок на печке. Мой внучек.;- А муж?
– Мужья теперь, сами знаете…
Майор
Лишь тень майора,-лампа свисает с потолка,-заполняя просторную комнату, перемещается по бревенчатым стенам, по дощатому потолку. Все остальные ждут его распоряжений; понятой, держа картуз у колен, замер у порога, младшие офицеры дежурят у окон, старик возле постели с роженицей.
Сказал женщине как можно мягче:
– Извините, незваные гости всегда не вовремя. Если бы мы знали…
Сам внутренне усмехнулся: ну а если бы знали? Отменили бы акцию? Смешно. Надо приступать.
– Обойдемся без протокольных формальностей. Вы-Кучера Иосиф Герасимович.
|- Совершенно точно.
– Год рождения, прочее – потом. Партизан, насколько нам известно?
– С сорок первого.
– Знаем. Даже то, что ранение имеете.
– Ничего, на победителях, как на собаке, раны затягивает мигом.
– Допустим, хотя собаки тут не к месту. Оружие имеете?
– Сдал, как положено. По списку: полуавтоматическую винтовку СВТ, две гранаты, пистолет системы "наган".
– Это вы правильно сделали. А то один вот так жил на отшибе, пожар приключился, так на том месте, где гумно стояло, танк! Вылез, пожалуйста. Как из штанов. Но, говорят, это в Западной Белоруссии было.
– Всякое рассказывают. Чудаков на свете хватает.
– Чудаков или врагов?
– А это как посмотреть.
– Ну, что, темнить не будем? Знаете небось зачем пожаловали?
–
– Догадываюсь. У вас теперь красные погоны. А были, помните, небесные, летчицкие.
– И я вас узнал. Так что можно без лишних церемоний. Приступайте,-приказал своим сотрудникам.
– Дом, как видите, пустой, найти, если что есть, легко, – поощрил хозяин.
– А все-таки поищем. Приступайте. На чердак где лестница?
– Там, в холодном помещении.
Майор подсел к столу, постучал ногтями по дереву (так делал кто-то из больших чинов в каком-то кинофильме) и спросил немного не своим голосом:
– Вам не стыдно?
– Это чего же мне стыдиться?
– В глаза Советской власти, народу смотреть не стыдно?
– Это вам? Вроде бы не очень.
– Значит, то, что народный комиссариат в третий раз вас вынужден арестовывать, – плевать на это?
Кучера хотел ответить этому толстогрудому и толстозадому, как баба, хмырю, но глаза его встретились со взглядом дочери, он сразу обмяк, плечи опустились, промолчал.
Майор неловко повернулся, и тут же воротник задел проклятую бородавку – это помешало Короткому посмотреть, вникнуть, чей кашель глухо прозвучал где-то за печкой. Но с печки донесся голосок (ах, вот кто это!):
– Не обижайте дедулю. Я папке скажу.
– Ты там где? У, какой грозный! Покажись, казак. А где твой папка?
– Папа придет и вас набьет! – Павлик грозит из-за печной трубы, не открываясь врагу. Толстый дядька его не видит, а мамка, лежа на подушке, делает страшные глаза, аж смешно. Пообещал толстому: