Ненастоящий полковник
Шрифт:
Проклиная недотепу Ларина, полковник решил повременить с его убийством и убийством его напарника. И это был не жест великодушия. Великодушным, полковник Скворцов никогда себя не считал. Знал, что быть великодушным в его положении, глупо. Если палач великодушно дарует жертве жизнь, то, скорее всего, он сам долго не протянет. А Скворцов собирался жить долго. И пусть пока Ларин поживет. Может, он что-то не договаривает про подружку Романовского. Это и предстоит Скворцову выяснить, но не сейчас.
На другой день он созвонился с Верой, договорился о встрече. После работы подобрал женщину с автобусной остановки. Сразу заметил, как та подозрительно смотрит на него. Сидит, прижалась к двери так, словно боится,
– Ты думаешь, это я убил вашего директора, да? – задал он вопрос, который может быть, и не следовало задавать, особенно в такой форме. По крайней мере, если Вера и обвиняла его в чем-то, то делала, это молча. А теперь женщина, застигнутая врасплох его жестким вопросом, всего лишь покачала головой.
– Ничего я не думаю. С чего ты взял? – соврала она. А Скворцов набросился на нее.
– Да потому, что я вижу это по твоим глазам. Только запомни, я его не убивал. Понимаешь? Он сам виноват. Незачем было красть товар.
– Успокойся. Все в порядке. Я даже рада, – соврала женщина. – Освободилось директорское кресло. Ты помнишь о своем обещании.
На самом деле радости на ее лице не было. Скорее, страх. Если Романовского убили, а она займет его кресло, то вдруг и ее убьют.
– Да помню, – нехотя отозвался Скворцов. Меньше всего сейчас думал про то обещание. А Вера хороша, нашла время, когда напомнить об этом. Тут и так уже крыша едет. Не ожидал полковник, что так все получится. Понадеялся на удачу, а она отвернулась.
– Ты знаешь, – подумав немного, сказала вдруг Вера, – что-то мне уже и не хочется быть директором ювелирного магазина. Не хочется.
Скворцов настаивать не стал. Сказал как бы с безразличием:
– Смотри сама. А то могу помочь, поговорю с кем надо.
– Не хочу, – уже определенно заявила Вера. – Не хочу, чтобы и меня убили, как Романовского из-за этого проклятого золота.
Скворцов зло усмехнулся.
– Между прочим, золота у него и не оказалось, – сказал полковник. А Вера как будто удивилась.
– Как это не оказалось? А где же оно, в таком случаи?
Не отрывая рук от руля, полковник пожал плечами.
– Об этом знает он и еще один человек…
Вера подозрительно уставилась на него. Если он не убивал Романовского, откуда такие подробности? Значит, что-то он все-таки не договаривает. И она решила незамедлительно спросить об этом Скворцова.
– Вера, отбрось свои подозрения. Просто по факту смерти вашего директора занимаются сотрудники нашего управления. А, что касаемо, увезенных из магазина ювелирных изделий, то перед смертью Романовский успел сказать, что они у его подружки. Вот так, – в голосе полковника отчетливо слышалось откровенное разочарование. И Вера опять посмотрела подозрительно на Скворцова и не сдержалась.
– Ты знаешь, почему-то у меня создается впечатление, что к этим ювелирным изделиям ты проявляешь корыстный интерес, а не как полковник милиции, – сказала она.
Скворцов не ожидал такого обвинения. Резко затормозил, вильнул вправо. И когда машина остановилась у обочины, сказал женщине:
– Твои подозрения напрасны. Этот пропавший товар меня интересовал лишь, как средство, обвинить Романовского в махинациях. И не более. Но теперь, когда Романовского не стало, он меня интересует, как причина, из-за которой его и убили. Понимаешь? И возможно, его так называемая подружка, имеет прямое отношение к смерти. Товар у нее. Романовского не стало. Значит, она может распоряжаться этим товаром, как ей вздумается, – Скворцов старался быть убедительным. По другому с этой дурехи слова не вытянешь, но если влезешь к ней в душу… И у него, кажется, получилось.
Вера призадумалась, потом сказала:
– В тот день, когда я вошла в кабинет директора, там была девушка. Симпатичная блондинка.
– А имя? Ты не знаешь ее имени? Это очень важно, Вера. Наши оперативники с ног сбились в поисках убийцы…
На лице женщины отобразилось сожаление.
– Нет. При мне он ее по имени не называл.
– Жаль, – с тоской произнес Скворцов, сожалея о том, как от него удаляется удача. Знал, что в жизни, ничего не дается просто так. И если что-то хочешь заиметь, приложи усилие. Но, как оказывается, это усилие тоже не всегда оправданно. Как, например, в случаи с Лариным. Доверил дело полному идиоту, этому лейтенанту и тот оплошал.
Но тут же к полковнику пришла, на его взгляд, замечательная мысль. Ведь Вера видела ту девушку в лицо, стало быть, она без труда сможет опознать ее, если увидит. Но сначала, надо убрать Баркова. Недюжинную активность проявляет вор, подключив к поискам исчезнувшей партии товара лучших своих бандюков. И может так статься, что к той подружке Романовского они доберутся вперед его, полковника. Такого Скворцов допустить не мог.
С вором было покончить не трудно. А скорее, необходимо. Майор Туманов со своими операми взяли троих парней Баркова. Это настораживало Скворцова. Вдруг ребятишки смалодушничают, расколются, тогда этот упрямый Туманов, глядишь, возьмет и самого Барика. При этой мысли у полковника по телу пробегал холодок. Барик уже старик, и вряд ли станет молчать про своего высокого покровителя. Вора, да еще такого авторитетного, в тюрьме встретят как родного, чего нельзя сказать про Скворцова. Полковнику надеется на теплый прием не стоит. И чтобы не очутиться на тюремной шконке, полковник решил незамедлительно действовать. Позвонив Баркову, Скворцов назначил встречу, сказав, что есть, кой, какие новости по расследованию убийства Романовского, о которых он опасается говорить по телефону. Ничего не подозревавший вор приехал на встречу вдвоем со своим охранником. И разговор получился коротким и совсем не таким, как его себе представлял вор. Забыл про святое правило, ментам доверять нельзя. И поплатился вместе с телохранителем.
Каждому из них хватило по пуле. Но полковник не жадный, не поскупился. Для верности всадил еще в каждого по пуле. Только так мог быть уверен, что оба мертвые. А у мертвых, в отличие от живых, есть одно ценное качество, они молчат. Теперь и эти двое замолчали.
Вернувшись домой, Скворцов тихонько вошел в спальню к детям. Они спали. И глядя на их беззаботные лица, он невольно вздохнул. Его жена, его дети, привыкли жить, ни в чем, не зная отказа. И он старался себя убедить в том, что все, что он делает, делает только для того, чтобы им было хорошо. Такой трогательной заботой, он пытался оправдаться за истинную причину, подтолкнувшую его, творить зло. И причина эта была в жадности. Она, как трясина медленно засасывала его, ни один год. Но сейчас, похоже, засосала совсем. И полковник, уже не давал оценку своим поступкам. Даже жена заметила, как изменился он. Стал жестче, грубее. И в постели с ней эти качества не оставляли его. Он обходился с ней, как с уличной девкой, за которую уплачено, а стало быть, он может делать с ней все, что захочет.
Эта ночь не была исключением, а занятие любовью, скорее походило на изнасилование собственной жены. Закрыв дверь детской спальни, Скворцов вошел в комнату, где спала жена. Некоторое время постоял у нее в изголовье, любуясь роскошным телом. В комнате было душно, и жена спала, укрывшись простыней. А, ворочаясь с боку на бок, сбросила ее и вовсе оказалась голой. Она не в какое сравнение не шла с худой, плоскогрудой бухгалтершей ювелирного магазина. И чем больше Скворцов смотрел на жену, тем больше ему хотелось ее.