Ненасытный
Шрифт:
— Где ты остановился в Нью-Йорке? — спросил он с показной небрежностью, выдыхая сигарный дым в звездное небо.
— Эмил нашел мне жилье. — Больше Лучан ничего не добавил. Он доверял брату, но лишь до определенных границ.
— Эмил. Он все еще женат на этой своей идиотке?
— Ну да.
— Брачные узы… Нас с тобой объединяет то, что мы оба решили больше себя не связывать.
— Да, мне это не представлялось благоразумным, — подтвердил Лучан, вызвав взрыв смеха у Димитрие.
— Благоразумным! Ты ничуть
— Думаю, мы оба не изменились, — внимательно посмотрев на него, ответил Лучан.
— Не нравится мне это. — Димитрие резко оборвал смех. — Надеюсь, что твой приезд не повредит нам, Лучан. Без тебя по эту сторону Атлантики все было прекрасно, и палатинцы нас не трогали.
Его карие, как у брата, глаза зажглись красным в тон сигаре.
Мусор, щебень и битое стекло, устилавшие проулок за дверью черного хода, поднялись в воздух, образовали смерч и устремились прямиком на Лучана.
Тот вскинул руку, защищая лицо, а Димитрие в тот же миг отбросило на мусорный бак. Если бы не штабель сплющенных картонных коробок из-под спиртного, его шарахнуло бы о стальную стенку контейнера с силой вылетевшего из пистолета гвоздя.
Смерч, вызванный им, тут же улегся обратно на мостовую.
Лучан аккуратно затоптал выпавшую сигару, поднял ее, бросил в бак. Мусор он подбирал всегда, даже будучи в бешенстве.
— Не знаю, что за игру ты затеял, Димитрие, — начал он, облокотясь на контейнер. После того, что разразилось здесь пару секунд назад, его голос казался неестественно спокойным. — Банкиры-инвесторы, юные наркоманки… но я давно пообещал не вмешиваться в дела Дракул с условием, что люди не будут умирать от потери крови. Ты не палатинцев бойся — меня.
Оглушенный Димитрие, сам похожий на выброшенную вещь, поморщился и потер шею.
— А то я не боюсь. Полегче нельзя было кинуть?
— Что тебе известно о мертвых девушках?
— Я же сказал: ничего.
Столешница из нержавеющей стали, лежавшая рядом с баком, повисла над головой Димитрие.
— Ладно, погоди! — крикнул тот, закрываясь рукой. — Слухи, конечно, ходят…
Столешница с грохотом рухнула на прежнее место, распугав крыс. Димитрие скорчил гримасу.
— Не думай только, что я знаю, кто это делает. Знал бы, сразу пресек. С чего ты вообще взял, что это кто-то из наших? Это какой-то больной извращенец.
— Пьющий человеческую кровь, — вставил Лучан.
— А что такого? Вампиры сейчас в большой моде. Нам многие подражают.
Лучану очень хотелось бы верить, что брат и впрямь невиновен, но однажды он уже поверил Димитрие — и едва не погиб.
Больше он подобной ошибки не совершит, особенно когда речь идет о человеческих жизнях.
— Если я обнаружу, что ты знал и не сказал мне… ил и не потрудился остановить убийцу… или сам за этим стоял… я уничтожу и тебя, и все, что тебе дорого. Понял
— Мне сдается, мы опять не с того начали, брат, — сказал Димитрие, пытаясь подняться. — Прости за это маленькое недоразумение. Может, мы…
Лучан нажал ему на плечо, не дав встать, и сказал на ухо:
— Нет. Уговор есть уговор. Пить можно всем, но никому нельзя…
— Бога ради, Лучан! По-твоему, я не знаю? Никому нельзя убивать, как бы его ни мучила жажда. Убийцу постигнет быстрая и неумолимая кара от руки князя. Дракулы больше века живут под этим твоим законом — думаешь, мы забыли?
— Почему бы и нет. Забывать вам уже случалось.
Из клуба вышли Реджинальд и его напарник.
— Мистер Димитрие? — заволновался телохранитель, видя босса на земле среди мусора.
— Помоги ему, Реджинальд, — сказал, выпрямившись, Лучан. — Мистер Димитрие остро нуждается в помощи.
Глава двадцать первая
19.00 по североамериканскому восточному времени.
15 апреля, четверг.
Собор Святого Георгия.
Восточная Семьдесят восьмая ул., 180.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
На закате собор был прекрасен. Два шпиля вонзались в весеннее небо, витражи, местами выбитые, ярко светились. Есть же люди, способные швырнуть булыжником в окно церкви.
Синий фанерный забор, обязательный на всех манхэттенских стройках, был недостаточно высок, чтобы закрыть величественное здание целиком.
Всего лишь две ночи назад оно послужило декорацией невероятной сцены — или не послужило?
Мина с Джеком Бауэром на поводке стояла у самых ступеней, в точности как перед нашествием летучих мышей.
Она боялась, что Джек Бауэр после всего и близко не подойдет к собору, но он даже не думал артачиться и задрал ногу у припаркованной рядом машины: как видно, никаких воспоминаний о той ночи у него не осталось.
А вот Мина помнила все так отчетливо, будто это случилось две минуты назад. Здесь, на тротуаре, она сжалась в комочек, пока летучие мыши терзали Лучана… а потом оказалось, что он целехонек.
И на асфальте ни капли крови, хотя место то самое. В эту трещину Мина чуть не носом уткнулась.
Глядя на шпили, Мина спрашивала себя, там ли мыши теперь, когда они просыпаются и могут ли напасть снова. Никакого зла там, наверху, не чувствовалось.
Мина хорошо понимала, что автор диалогов в сериале «Ненасытные» может считаться творческим гением не более, чем художники-любители у музея Метрополитен, малюющие закаты и городские пейзажики для туристов.
Она тоже изображает вещи, наблюдаемые средними американцами повседневно. Тот же закат, разве немножко драматизма добавить для интереса. Но чувствует она все-таки тоньше, чем массовый зритель, — не зря же ей послан дар предсказательницы.