Ненавидь меня
Шрифт:
— Я больше не твоя пешка, — сообщаю ему, — с твоим шантажом покончено.
Его губы кривятся в ухмылке: — Хорошо, — опускает взгляд на нож. — Это все? Потому что я устал.
Черт возьми. Даже когда я приставляю нож к горлу, он все равно контролирует ситуацию.
Вдавливаю нож сильнее, надеясь напугать его. Его веки опускаются, а рука хватает мое голое колено.
— Почему ты здесь, Бродяга? — его мозолистая ладонь очень медленно движется вверх по внутренней стороне
Пронзительная дрожь вырывается на свободу, и я резко втягиваю воздух, когда он обхватывает меня между ног.
Ненавижу, что его прикосновения ощущаются проклятием и освобождением одновременно.
Правильное и неправильное.
Плохое и злое.
Его свободная рука скользит вниз по рельефному животу, пока не исчезает под спортивными штанами.
Мое сердце учащенно бьется о ребра, когда он спускает штаны по бедрам, и тяжелый член вырывается наружу, шлепаясь о живот.
— Это то, чего ты хочешь?
Когда я смотрю на него, моя реакция инстинктивна, потребность и желание переполняют. Хочу, чтобы он был внутри меня, наполнял меня… трахал меня.
Но я хочу, чтобы это было на моих условиях.
Не на его.
— Сними с меня трусики.
Просунув палец за пояс, он стягивает их вниз по ногам… намеренно не торопясь, чтобы подразнить меня.
Когда они доходят до лодыжек, я выхожу из них и откидываю ткань.
Все еще держа нож у его шеи, сажусь на него верхом, прижимаясь к члену. Но так как я не могу отвести от него глаз, мне приходится инструктировать его.
— Вставь член в меня.
Ожидаю, что он подчинится, но он сжимает член в кулаке, хватая другой рукой мое бедро и направляя.
Вставая на колени, медленно опускаюсь на него. Он такой большой, такой толстый, что мне становится больно, когда я растягиваюсь вокруг него. Закрываю глаза, насаживаясь, и он полностью входит в меня, кожу покалывает, соски напрягаются, и я наслаждаюсь этим ощущением.
Медленно начинаю двигаться. Втягиваю ртом воздух, когда его хватка на моем бедре усиливается, и он прикусывает нижнюю губу и стонет.
Он выглядит таким сексуальным… таким голодным. Как будто хочет этого даже больше, чем я.
Вижу, как из его шеи сочится тонкая струйка крови. Должно быть, я задела ее в какой-то момент. Продолжаю инстинктивно двигаться.
— Я…
— Не останавливайся, — он двигает бедрами, — не останавливайся, блядь. Продолжай скакать на моем члене как хорошая девочка.
О, Боже. Его бесстыдные, нуждающиеся требования поджигают мою кожу.
Стону, выгибая спину, и продолжаю. Он отвечает на мои движения, входя глубже и жестче.
Трахает меня так хорошо, что я,
Так хорошо… что роняю нож.
Замираю, когда он выхватывает его, понимая, что только что дала ему преимущество.
Нет, даже больше… я только что отдала психопату-убийце оружие, которым он может убить меня.
У меня перехватывает дыхание, когда нож приближается, а выражение его лица становится диким.
Он собирается убить меня.
Глубоко вонзаясь, одной рукой хватает за воротник моей белой футболки, а другой разрезает ее ножом.
— Сними это.
Потянувшись к порезанной ткани, разрываю ее до конца, обнажая себя.
Я задыхаюсь, когда острый кончик ножа вонзается в мою грудь.
— Нокс…
Одним плавным движением он обхватывает меня за поясницу и переводит нас в сидячее положение. Застонав, наклоняет голову и слизывает кровь с небольшого пореза.
— Каждая частичка тебя приятна на вкус, — сжимая мои сиськи своими большими ладонями, он втягивает сосок в горячий, влажный рот. — Так чертовски хороша.
Наклоняю голову, выгибая спину, и закрываю глаза… теряясь в ощущении его теплых губ на моей коже и его члена, двигающегося глубоко внутри меня.
Держусь за него изо всех сил, пока его толчки набирают скорость.
О, Боже.
Он трахает меня так сильно, что боюсь, что кровать сломается.
Что я могу сломаться.
Он опрокидывает меня на спину, его рука обхватывает мое горло, прижимая к матрасу, пока он входит в меня все глубже.
Так глубоко, что уже не знаю, где кончаюсь я и начинается он.
Стону, втягивая воздух, когда он ласкает мой клитор свободной рукой. Он точно знает, какие прикосновения мне нравятся.
— Вот так. Кончи на мой член как хорошая девочка.
Грязные слова, которые мне нравится слышать.
Снова стону, царапая ногтями его руки, когда наслаждение достигает пика и оргазм захлестывает меня.
Однако именно эти глаза… эти пронзительные, огненные глаза, пристально наблюдающие за тем, как я кончаю, заставляют что-то внутри меня дрогнуть.
— Черт!
Яростный, почти звериный звук вырывается из Нокса, когда он вонзается в меня. Его хватка на моем горле усиливается, прежде чем я чувствую, как жидкое тепло наполняет мою киску, и прерывистый вздох вырывается из него.
Он падает на кровать рядом со мной и тянется к пачке сигарет на тумбочке.
Только тогда я замечаю, что нож лежит на полу. Ничья.
Он подносит сигарету ко рту и закуривает.
— Это больше не повторится.
В его словах нет резкости, как это обычно бывает.