Ненависть эльфа – любви не помеха
Шрифт:
– Если ты так не любишь папу и считаешь его глупым пьяницей, то почему же вышла замуж за него? – Спросила Кирилла, не зная, как еще защитить своего доброго и любимого отца.
Мачеха оценивающе посмотрела на Кириллу.
– Потому, как он на тот момент был самым богатым и завидным женихом в Виксинбурге. Понятное дело, я должна была заполучить его себе и перещеголять свою сестрицу, которая собиралась замуж за герцога Фриндгольда. – Ухмыльнулась баронесса, снимая свой строгий капор и протягивая его лакею.
Девушка приставила к лицу пеструю попугаичью маску и поправляя волосы, снова задала вопрос:
– Но как же любовь? Не уже ли, матушка для вас, настолько важно положение?
С
– Я тебя умоляю… Не будь такой наивной дурочкой, дочурка. Конечно же в наше время все решают деньги и статус, а любовь – это не более, чем деревенские сказки, которыми крестьяне кормят своих нищих дочерей, зная, что те в свое время выйдут за таких же голодранцев, как они сами. – Махнула рукой баронесса, удивляясь, как у нее – расчетливой хищници, воспитывающей Кириллу, чуть ли не с младенчиства, могла вырасти такая несообразительная наивная простушка, вместо того, чтобы поучиться у нее премудростям счастливой и роскошной жизни.
– Но нянюшка Алетта рассказывала мне, что… – не унималась Кири.
Мачехе надоело, что падчерица постоянно пытается с ней спорить, копируя норов своего отца и поэтому, быстро прервала ее речь, не дослушав до логического умозаключения.
– Мне плевать, какими бреднями кормит тебя эта старая, выжившая из ума карга. Ее дело следить за тобой, а не рассказывать всякие враки. – Осадила уже строже баронесса и, схватив Кири за руку, потянула ее в зал, причитая по пути и поучая сердечным наукам. – Для тебя мы найдем самого перспективного жениха, поэтому можешь сразу выкинуть свои романтические фантазии из головы. Брак – это выгодная сделка, так что не нужно питать лишних надежд, если хочешь так же выгодно устроится в жизни, как я. Задача любой женщины – выйти замуж за богатого вельможу и поскорей родить наследников ему, чтобы обеспечить себе место в обществе и в его наследстве, на тот случай, если он того… помилуй, мать! – Выдохнула баронесса, наигранно задрав глаза и уложив руки в жест моленья.
Кирилла, спотыкаясь об край собственного бирюзового платья, которое специально выбрала для этого события, чтобы подчеркнуть свои глаза, следовала за мачехой в зал, где собственно и проходил весь маскарад.
– Ну уж нет! – Буркнула девушка, пытаясь стоять на своем. – Вот когда у меня появится муж, я буду любить его и сделаю все, чтобы моя семья была счастлива, а не такой сумасбродной, как у вас с отцом!
Слова девушки заставили мачеху рассмеяться искренне и в голос.
– Ты можешь делать все, что пожелаешь, но для начала попробуй не распугать мужчин и выйти замуж поскорее, а там дело твое – стать жертвой брака или быть счастливой самой. Главное, чтобы тебя потом не вернули домой, иначе я не выдержу такого позора. – Снова запричитала баронесса, театрально подкидывая свое заломаное запястье ко лбу и также по-актерски выдыхая «помилуй, мать!»
Звуки веселой музыки, доносившиеся из центрального зала, стали громче, а у рельефных створок дверей, которые достигали потолка, собралось не мало представителей разных рас со всех земель и континентов Аутура.
Кирилла быстро забыла о том, о чем спорила с Иллиадой и, огромными вытаращенными глазами цвета морской волны, уставилась на гостей, разглядывая их во всех мельчайших подробностях. Девушка всякий раз ахала и охала, когда ей удавалось вблизи разглядеть бледнокожих северян в их мрачных костюмах с мехом м песцовыми хвостами вместо плащей, обвешенных сверкающими драгоценностями южан, драконийцев в их чешуйчатых одеждах, у которых на голове были шиповые наросты, длина которых зависила от возрата представителя данного народа, и вообще всех, кто хоть чем-то отличался от жителей Энториона – страны людей. Ей было настолько все в диковинку, что девушка, позабыв
– Кирилла, хватит таращиться! Ты меня позоришь! – Отдергивала ее мачеха, ведя под руку в зал и, произнося свою речь сквозь зубы, вуалируя это все натянутой улыбкой, которой она одаривала оглядывающихся на них гостей. – Наконец – то, хоть какие-то знакомые лица. – Уже добрее сказала она, завидев толпу благородных дам ее круга, собравшихся у цветочного фонтана.
Среди толпившихся герцогинь, графинь и баронесс, обсуждавших изысканный вкус, с которым была выполнена цветочная экспозиция в дворцовых вазах, Иллиада Адальская заметила своих племянниц и сестру, с которой соперничала с самого своего рождения. Баронесса, будь то другой случай, и не подумала приближаться к ехидной сестре, но она не могла упустить той возможности, чтобы похвастаться новым платьем и той причиной, собственно, по которой на бал прибыла чета Адальских.
– А теперь веди себя тихо и чтобы не звука. – В полголоса гаркнула баронесса на приемную дочь и потянула ее в гущу, состоящую из леди высших сословий.
Прикрыв свое постное лицо маской черной лисы, которая очень ей подходила, баронесса, выпустила из своей мертвой хватки Кириллу и подплыла к дамам.
– Леди. – Поприветствовала она дам. Очень учтиво, но в тоже время гордо, держа свою голову на одном уровне, баронесса склонилась в реверансе и, разогнувшись, подошла к сестре с племянницами. – Иллизида, рада тебя видеть, дорогая. Племянницы и вам, привет! – Чмокнула она сестру в каждую щеку, как положено поступать при встрече с родственниками и очень близкими друзьями, хотя ей хотелось плюнуть им всем троим в лица, что так ей мазолили глаза и теребили душу своим существованием, что ей порою снилось, как она душит всех троих. – Как твое здоровье? До меня дошли кое-какие слухи о твоем плохом самочувствии, но вижу, что ты прибыла на бал, а значит мне, не о чем беспокоиться, сестрица. Не так ли?
– Не дождешься! Я еще тебя переживу! – Фыркнула на нее сестрица, прикрывая за маской обезьяны свое недовольное лицо от встречи с нелюбимой родственницей, к которой испытывала взаимные чувства зависти и злости. – Можешь не беспокоиться… с моим здоровьем все в порядке, а вот тебе не стоит доверять каким-то слухам – они всегда обрастают ложью, прежде, чем дойти до твоих ушей.
Баронесса Адальская под маской расплылась в коварной улыбке, так как заметила темные круги под глазами сестры, которые та тщетно пыталась скрыть под толстым слоем пудры и белил. Иллиада в своих мыслях решила, что маска обезьяны, как никогда кстати подходила сестрице, так как сама, за глаза, называла ее старой мартышкой.
Шарлота и Лотта – дочери герцогини Фрингольд и кузины Кириллы, заметили приближение рыжей толстушки в бирюзовом и, взявшись за руки, со смехом ускакали подальше в зал, где, чокнутая, по их мнению двоюродная сестра, не сможет их найти.
– Давай скорей, пока эта пятнистая хрюшка нас не увидела, а то мы от нее не отвяжемся! – Хихикала старшая из девушек.
– Ага, – соглашалась младшая, – если нас увидят вместе с ней, то женихов нам точно не видать, как Кирилле собственной задницы!
Обе девушки рассмеялись.
– Она всех разгонит своей бесполезной болтовнёй. – Усмехалась Лотта и сестра ей вторила.
Девушки спрятались за одинаковыми масками кошек и растворились в толпе.
Кирилла подошла к тому месту, где только что видела кузин и не найдя их, улизнула на их поиски, пока занятая матушка, отвлеклась на колкости в адрес сестры.
– Иллизида, соболезную. Герцог Чарльз Фрингольд так рано покинул этот мир. – Начала баронесса, пытаясь состроить, как можно больше наигранного сочувствия в интонации.