Ненависть и наслаждение
Шрифт:
— Я не ожидал. Думал, что мне придется вытаскивать тебя из постели сегодня. — Он отходит влево, разглядывая меня. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше.
Он продолжает разглядывать меня. Молчит в течение минуты, затем смотрит на комод у стены.
— Я знаю, что ты пила таблетки. По тому, как ты спала целый день без помех и страха проснуться.
Когда он говорит, я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него.
— Я нуждалась в них, — говорю я достаточно твердо, чтобы он принял мое заявление всерьез.
— Ты не
— А ты не думаешь, что это была тяжелая ситуация? — огрызаюсь я.
Его лицо остается прежним. Выражение на нем не меняется.
— Больше никаких таблеток, — приказывает он.
— Хорошо. — Я выпрямляю спину. — Тогда дай мне что-нибудь еще, чтобы заглушить воспоминания. Алкоголь, предпочтительно водку.
— Я не дам тебе залить это алкоголем. Я хочу, чтобы ты чувствовала. Ты не можешь заснуть после случившегося и думать, что потом все будет в порядке. От этого ты будешь только чувствовать себя хуже. Если хочешь забыть о случившемся, то делаешь это хреново. Сделай нечто большее, чем то, что причинило тебе боль. Сделай все, чтобы убедиться, что этого никогда снова не произойдет.
— Я не буду убивать их, — говорю я ему. — Нет. Я не такая. Я не убиваю людей.
Драко не отвечает. Вместо этого разворачивается и покидает комнату. В коридоре поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Завтрак, — это все, что он говорит, а затем уходит прочь.
Чувствую, что он наблюдает за мной, пока я поглощаю свою пищу. Я быстро ем, едва успевая дышать между укусами. Я очень голодна сегодня. Учитывая, что я не ела то, что он приносил в комнату последние два дня, то нечему так удивляться.
Миссис Молина здесь, но она не сказала и слова с тех пор, как я показалась. Хотя все мысли выдают ее глаза. Она хочет извиниться тысячу раз за случившееся, даже если в том нет ее вины.
Патанса стоит у двери вместе с другим охранником. Он крупный, но не настолько, чтобы это пугало. Они оба стоят прямо со сжатыми челюстями и смотрят на противоположную стену.
Допив свой ананасовый сок, я откидываюсь на спинку стула, позволяя съеденному осесть.
— Ты была голодна, — замечает Драко.
— Да, — отвечаю я.
— Рад видеть, что ты ешь. — Драко смотрит на свою мать. — Мама, вы едва прикоснулись к еде.
— У меня нет аппетита, сын, — говорит она на испанском языке, избегая его взгляда.
Он замечает это и фокусируется на своей тарелке, делая вид, что его не беспокоит это, но я знаю, что беспокоит.
— Джианна, я хочу показать тебе кое-что. Ты готова к этому?
Я немного привстаю.
— Показать мне что?
— Идем. — Драко отталкивает свой троноподобный стул и проходит мимо меня, чтобы добраться до двери. Он останавливается прямо перед входом и смотрит на меня, выгнув бровь.
Я отодвигаю
Тьфу. Только не это. Сегодня я не в настроении для манипулятивного секса.
Да как он смеет думать об этом после того, что случилось со мной? Я не должна быть настолько шокирована, если он это сделает. Я не забыла, что он бессердечный, жестокий ублюдок, так же, как и все остальные.
Мы идем вниз по лестнице к его двери. Он отпирает ее и входит. Я следую за ним, и когда он шагает вправо, я делаю то же самое.
— Я помню ее с тех пор, когда бывал в США. — Его голос мягкий. Я понятия не имею, о чем он говорит, и, честно говоря, прямо сейчас мне все равно.
Он идет вперед и поднимается по лестнице. Я слышу шорох и какое-то движение, но потом все прекращается.
А потом я слышу, как начинает играть скрипка.
Музыка настолько чувственная, горьковато-сладкая и знакомая, что я замираю именно там, где стою. Я смотрю в ту сторону, откуда слышен звук, мои глаза широко распахнуты, рот наполовину открыт.
Драко подходит к вершине лестницы со скрипкой в своих больших руках.
Его голова находится под углом, и он сосредоточен на инструменте, медленно наигрывая несколько нот, ускоряясь на других.
Слезы подступают к моим глазам — нежелательные, досадные слезы.
Это была... Мамина колыбельная.
Ее песня.
Она напевала ее мне, когда я была маленькой девочкой, и даже когда стала старше.
Она играла для меня и даже пыталась научить, но я не была такой одаренной, как она. И до сих пор нет, но Драко?
Он попадает в каждую ноту. Он играет настолько хорошо, что я чувствую, словно мама здесь, играет для меня. Я чувствую ее оживший дух и ее ангельские объятия вокруг меня, молчаливо говорящие мне, что все снова будет в порядке.
Я чувствую себя так, словно она стоит рядом со мной.
Когда Драко останавливается, тишина оглушает. Теплые объятья мамы исчезают.
Я слышу, как бьется мой пульс.
Чувствую жар, растекающийся по моим щекам.
Я вижу его. Драко. Он стоит и смотрит на меня сверху вниз.
— Она научила тебя, — выдыхаю я.
— Всему этому. В течение лета матушка заставляла меня ходить в музыкальную студию твоей матери, по два часа каждый день, чтобы учиться. Она была терпеливой женщиной. Она должна была быть такой, имея дело с кем-то, вроде меня. — Он ухмыляется. Я все еще в ступоре.
Я даже не знаю, что сказать.
Или как реагировать.
Мама любила музыку. Она любила свою скрипку. Она до сих пор хранится в резиденции в Штатах... ну, я надеюсь, что это так. Зная моих людей, возможно, они предполагают, что мы мертвы, и продали все имущество Тони, а также мое. Скрипка мамы была моей.