Ненависть к музыке. Короткие трактаты
Шрифт:
Это не дождь барабанил, а барабан вызывал дождь.
Это не дождь стучал: стучал молот, который держал Тор [108] .
В Средние века призрак обычно трижды стучал в оконный ставень или в дверь, прежде чем войти. Эти звуки напоминали о троекратном стуке молотка, заколачивающего три гвоздя в крест. (И они же впоследствии превратились в три удара за сценой, которые в наши дни объявляют о начале спектакля и появлении его пестрых и болтливых призраков.)
108
Бог-громовержец скандинавской мифологии, оплодотворяющий землю.
А мертвецы барабанят. В японском театре «Но» этот
То, что я называю le tarabust (звук, вселяющий страх, тревогу, раздражение), воплощается барабаном Дзеами [109] с натянутым на него шелком; этот барабан ждет барабанщика, чья любовь будет такой пылкой, что заставит звучать шелковую материю. Барабан Дзеами — это та самая неизреченная согласная в Киото середины XV столетия.
109
Дзеами Мотокиё (1363–1443) — создатель театра «Но», автор «Наставления об изучении цветка» и других трактатов. Барабан был основным аккомпанементом театра «Но», создавая зрительское напряжение.
В рассказе Цезария Гейстербахского [110] , который датируется первой половиной XIII века, умерший отец взял привычку постоянно являться в дом своего сына и молотить в дверь такими мощными ударами (fortiterpulsans), что сын в итоге воззвал к призраку отца, сказавши, что не может спать даже тогда, когда тот не является.
Первые письменные тексты в истории человечества (литературные произведения на шумерском, египетском, китайском языках, на санскрите и хетт-ском) весьма мрачны. Все эти песни, эти письма, эти диалоги и рассказы отмечены скорбной, трагической интонацией и тем, что зовется terror. «Трагическим» называли на греческом языке протяжный, хриплый голос козла, обреченного смерти [111] . Отчаяние, коим проникнуты самые древние из этих текстов, так же неизбежно, как смерть в развязке каждого из них, как крушение людских судеб. Почти все эти тексты пронизаны тоскливым страхом перед смертью и мертвецами. Иными словами, перед тем, что именуется словом le tarabust.
110
Цезарий Гейстербахский (1180–1240) — цистерцианский монах, автор «Бесед о чудесах», о необычных и анекдотических событиях в жизни людей его эпохи.
111
Объяснение трагедии как «козлиной песни», «коз-логласования», от греч. «трагоо (козел), как бы песнь при принесении в жертву козла, после Аристотеля является общепринятым, хотя некоторые исследователи такую этимологию оспаривают.
А сколько авторов, коим приписывается это ощущение: взять хоть Иова…
Свежесть, надежда, радость; нужно было дождаться появления религий откровения, идеологий национальных государств, чтобы завидеть на горизонте возникновение новых завораживающих явлений — смысла жизни, любви к земле, поднявшей голову войны, исторического прогресса, зари, депортации.
Во времена правления императора Ци Яо [112] жил некий Сюй Ю. Император прислал к Сюй Ю лучших офицеров, дабы просить его взять в свои руки правление империей. При одной мысли о том, что император Поднебесной предлагает ему править миром, Сюя Ю сотряс жестокий позыв к рвоте на глазах посланников.
112
Яо (кит. Высокий), с родовым именем Ци (2376–2255 до н. э.) — легендарный китайский император, почитаемый в конфуцианстве почти как божество.
Прижав руку ко рту, он не смог ответить ни слова. И удалился.
А на следующий день, до рассвета, пока офицеры еще спали, сбежал.
Пешком достиг он горы Шоуян
Затем спустился к реке, дабы вымыть уши.
Чао Фу превзошел Сюя Ю в презрении к занятиям политикой.
Чао Фу жил в маленьком ските, так надежно скрытом в густой листве, что никто не мог увидеть его, у подножия горы Шоуян, в том месте, где она нависала над долиной. Он владел всего лишь одним полем и одним быком. Утром, в тот час, когда Чао Фу спустился с горы в долину, чтобы напоить в реке своего быка, он увидел Сюя Ю, который, сидя на корточках у воды, наклонял голову то вправо, то влево, чтобы как следует промыть уши.
Чао Фу приблизился к Сюю и, отдав ему множество поклонов, спросил, чем объясняются эти мерные движения.
На что Сюй Ю ответил: «Император Ци Яо предложил мне взять бразды правления империей. Вот почему я так старательно промываю уши».
Услышав это, Чао Фу вздрогнул всем телом.
И, залившись слезами, посмотрел на реку Инхэ.
Чао Фу тотчас оттащил своего быка за узду и не позволил ему напиться из реки, где Сюй Ю вымыл уши, которые услышали такое предложение.
В двух лондонских трио Гайдна есть чрезвычайно редкое явление — две музыкальные фразы, которые перекликаются между собой и притом звучат настолько осмысленно, что граничат с человеческой речью.
Эдакие маленькие общества без завываний.
Образовывать созвучия. Звуковое примирение.
Латинское слово suavitas означает «сладость».
Латинское suave означает то же, что французское doux — сладкий или приятный.
Это тот, кто не гневается. Родители, которые не бранят детей. Мужчины, которые не поднимают голос, желая показать, кто в доме хозяин. Женщины, которые не жалуются на то, что они девушки, а не матери, и не сетуют на судьбу оттого, что стали матерями, перестав быть девушками.
Это тот, кто ласков.
Чей голос звучит любезно, мягко и весело, журчит, как ручеек из талого снега, стекающий с горы, стекающий со склона горы Шоуян.
Тот, кто не оскорбляет.
Suasio. Убежденность. А что же означает латинское suavis? На этот вопрос трижды отвечает необыкновенное начало второй книги Лукреция [113] , где он трижды определяет, что такое suave:
113
Тит Лукреций Кар (ок. 99–55 до н. э.) — древнеримский поэт и философ. Его поэма «О природе вещей» (название калькирует стандартный заголовок греческих натурфилософских поэм «О природе») популяризирует учение древнегреческого философа Эпикура (341–270 до н. э.).
Suave mari magno turbandbus aequora vends et terra magnum alterius spectare laborem…
(Сладостно наблюдать с берега, когда ветры вздымают бескрайнее море, как несчастье постигло других. Не потому что отрадно видеть страданья себе подобных: просто сладостно смотреть на несчастья, которые нас обошли.
Сладостно также, ничем не рискуя, следить за кровавым военным сраженьем, глядя с вершины холма на войска, что бьются внизу, на равнине.
Но самое сладостное (dulcius), но более всего тешит душу — это жить в надежных стенах крепостей, возведенных умением мудрых… [114] )
114
Цитируется начало II книги. (Перевод Ф.А. Петровского):
Сладко, когда на просторах морских разыграются ветры, С твёрдой земли наблюдать за бедою, постигшей другого, Не потому, что для нас будут чьи-либо муки приятны, Но потому, что себя вне опасности чувствовать сладко. Сладко смотреть на войска на поле сраженья в жестокой Битве, когда самому не грозит никакая опасность.