Ненависть
Шрифт:
Он подошел к Мамчуру, пихнул тело ногой и похвалил:
– Хороший выстрел.
– Ну так, – выпятил грудь Котяра. – Хочешь преподам пару уроков, если сойдемся в цене.
– Хороший для бездаря, – фыркнул Зульфат. – Жалко тварь умерла так легко, я собирался с ним пообщаться по-свойски.
Руди приблизился. Мамчур лежал раскинув руки, как распятый Христос. Мертвые глаза уставились в небо. Крови почти нет, тоненькая струйка засохла на лбу. Из нагрудного кармана выпал знакомый, серебряный портсигар с орлом, свастикой и вязью затейливых рун. Теперь
– Голову испортил, – сокрушенно вздохнул Кот. – Знатная была голова. Дальше будете слюнями измазываться, или мы можем идти?
– Ни пуха вам. – Зульфат закинул за плечи тяжеленный рюкзак и зашагал в сторону выстрелов. Он больше не обернулся, а Руди стоял и смотрел, чувствуя как кусок жизни отломился и ушел навсегда.
– Пялится будешь? – Кот помахал пятерней перед лицом, привлекая внимание. – Я один Бороду тащить должен, мне больше всех надо?
Руди очнулся и поспешил к впавшему в забытье Стрелку. Егор не пришел в себя, даже когда его взяли под руки и потащили в лес. Одолели метров пятьдесят, прежде чем Кот остановился, воровато огляделся и сказал:
– Так, тут посиди, я быстренько, одна нога здесь, другая там.
Руди и пикнуть не успел, как поганец умчался в обратном направлении. Осталось стоять, поддерживая Стрелка. Тяжело, но если опустишь, потом не поднимешь, а эта сволочь может и не вернуться. Остаться в тайге одному, с раненным на руках, удовольствие ниже среднего. Кот сбежал, или приведет своих поглумиться. Стрельба совсем стихла, местные, видимо, прикончили последних людей Пса. Вряд ли кто-то ушел. На это были способны только Стрелок да Зульфат, остальные жалкое мясо, оказавшееся в лесу первый и последний раз. В отдалении сочно ударил одиночный. Винтовку Стрелка ни с чем не спутаешь. Следом еще один, но уже глуше, дальше. Откликнулась автоматная трель. Донесся приглушенный расстоянием крик. Зульфат уводил опасность подальше.
За кустами мелькнула тень. Дьявол, с раненным даже стрелять невозможно, легкая добыча.
– Это я, не боись! – раздался шепот Кота, и бывший пленник, а теперь не пойми кто, показался из зарослей. Рудольф нервно сглотнул, мог бы и сам догадаться. Котяра тащил откочерыженную голову Мамчура, оставляя кровавый след на траве, и улыбаясь с вдохновением девочки получившй на День Рождения розового слона.
– Ты больной?
– Сам больной, чего бы понимал в искусстве, селюк, – оскорбился психопат. – Ну не смог я уйти, не смог! Венец коллекции, жемчужина в короне Британской империи, шедевр!
Руди отвернулся и промолчал. Спасибо Господи, угораздило остаться с вооруженным маньяком один на один вдали от цивилизации. Чуть расслабишься и все, твоя голова уже коллекционируется.
– Жаль ни времени ни материалов для обработки нет. – посетовал Кот, тщательно упаковывая голову в тряпочку и пряча на дне рюкзака. Рюкзак миленько округлился. Ни дать, ни взять, потрепанный жизнью футболист, спешащий на тренировку. – У тебя котелок есть?
– Ну есть, – отозвался Руди чувствуя скрытый подвох.
– Отлично, ночью одолжишь,
– Непременно, – равнодушно отозвался Рудольф. – Может поможешь?
– Ну естественно, обожаю помогать, если день проходит без доброго дела, так заснуть не могу, ворочаюсь и стону. – головорез подхватил раненого с другой стороны. – Ну с Богом! Сейчас утопаем насколько возможно и организуем носилки. Вперед сестры милосердия!
За последующие шесть часов одолели километров пять. Такими темпами до Первоуральска идти месяца три. Стрелок в себя не пришел. Однажды открыл глаза, огляделся, и вновь провалился в тяжелое забытье. Звуки боя давно стихли, на лес опустились первые, робкие сумерки, солнце коснулось горизонта прямо по курсу, окрасив небо кроваво-багровыми отблесками. Ночь все ближе, и соседство с психопатом заставляло нервничать все больше и больше. Надо быть последним придурком, доверяясь ему. Хитрый дьявол, улыбается, шуточки шутит. О человеколюбии и помощи ближнему, пусть девкам в борделе поет. С другой стороны, хотел бы убить, давно бы убил, никто особенно ему не мешал. Какие мысли гнездятся в воспаленном разуме нового друга? А неизвестность страшит больше всего, надо срочно превращать это в известность, опередив маньяка на пару ходов.
Руди сдавленно застонал.
– Ты чего? – забеспокоился Кот.
– Спину свело, – пожаловался Рудольф. – Боль адская.
– Вот неженка. Прикажешь тебя тоже нести?
– Я сам. Давай отдохнем? Ночь скоро.
– Да, прямо сейчас устелю постельку и промурлыкаю колыбельную. День, ночь, не имеет значения, ну разве темнее чутка. Мы тут не в игрушки играем. Будь мужиком.
Рудольф споткнулся и едва не упал, изображай крайнюю степень угнетенности духа и тела.
– Слабак, – фыркнул Кот. – Мы так далеко не уйдем. Я понесу Бороду, но совсем немного, давай.
Руди освободился от ноши и сделал пару шагов назад.
– Тяжелый зараза, – проскрипел Кот.
– А теперь осторожно положи его, – мило улыбнулся Руди, направив винтовку подельнику в грудь. – И без глупостей, руки дрожат.
– Чего?
– Осторожно положи его, – терпеливо пояснил Руди, увеличивая дистанцию. – Или я буду стрелять.
– Говорил папочка: не делай людям добра, – Котяра опустил раненого и глянул с вызовом. – Ты поосторожней с этой железкой, как бы не вышло чего.
– Жизнь поганая штука, привыкай, – Руди повел стволом, ловя каждое движение противника. – Автомат и нож на землю, живо.
Кот выполнил приказ нарочито медленно и поднял руки.
– Я думал мы друзья.
– Так и есть. Отойди.
– Козел ты.
– Друзей не выбирают, – Руди поднял автомат. Холодная сталь STG вселила уверенность. «Гевер», при всех достоинствах, хорошее оружие для охоты, не более. Достал из кармана пластиковый хомут и распорядился. – Затяни себе руки будь добр, мы встаем на ночевку.