Ненавистная фрау

Нойхаус Heлe

— Это означает, что вы обанкротились.

— Так же, как и «ЯгоФарм». — Она тихо засмеялась, не весело, но смиренно. — И если Ягода сейчас еще узнает, что Роберт его обманывал, устраивая сделки по продаже лошадей, то муж лишится и этой работы.

— Я думаю, это не так просто. Вы и ваш муж слишком много знаете о криминальных сделках супругов Ягода.

— Господина Ягоды — возможно. — Фрау Кампманн скривила лицо. — Она же никогда ни во что не вмешивалась. Как-никак, у нее достаточно бабок. Для нее

важен только этот комплекс.

Боденштайн увидел в окно, как открылись ворота и через некоторое время во двор въехал серебристый внедорожник Кампманна.

— Вы знали, что у вашего мужа была связь с Изабель?

Фрау Кампманн резко отвернулась. Ее глаза замигали. Она опять взяла нож и суетливыми движениями начала крошить овощи. Боденштайн внезапно посмотрел на эту женщину иными глазами. Сюзанна Кампманн не была образчиком самоотверженности — настоящая львица, которая, если понадобится, защитит свою собственность когтями и зубами. К этой собственности относился и ее муж, даже если он неверен.

— Ну хорошо, — сказал Боденштайн. — Вы знаете, что делал ваш муж в субботу вечером после того, как вы уехали к вашим родителям?

— Понятия не имею. — Сюзанна Кампманн смотрела в окно, наблюдая за тем, как ее супруг вышел из машины и направился к дому. — Вероятно, он что-то выпил и сидел перед телевизором. Когда я вернулась домой, он лежал на диване и спал.

— В самом деле? — Боденштайн поднял брови. — Ваш муж сказал мне, что вы той ночью вообще не возвращались домой.

— Глупости, — возразила она, — я никогда нигде не остаюсь ночевать.

Дверь открылась, и в кухне появился Роберт Кампманн. Он был бледен, и лицо его казалось напряженным.

— Добрый день, — поприветствовал он Боденштайна, затем нервно перевел взгляд на окно, как будто ждал какой-то беды, еще большей, чем уголовная полиция в их доме.

— Добрый день, господин Кампманн, — ответил Боденштайн. — Не буду вас больше задерживать, приятного дня.

Он поблагодарил фрау Кампманн за информацию и вышел.

Тордис как раз завершила занятия и снимала с лошади седло. В этот момент во двор, скрипя шинами, стремительно въехал автомобиль и остановился перед конюшней. Вслед за ним на той же скорости въехала вторая машина. Боденштайн и Тордис с любопытством посмотрели в открытое окно бокса.

— Кто это? — спросил Оливер, когда мужчина с разгневанным лицом прямиком зашагал в направлении дома. За ним по пятам шел второй мужчина. Боденштайн вспомнил о нервозности Кампманна. Похоже, он ожидал этого визита.

— Это доктор Хельмут Маркуардт, — объяснила Тордис. — Второй — Джон Пейден. Что это с ними?

Боденштайн смутно припоминал, что уже однажды слышал эти имена.

— Маркуардты, — пояснила Тордис с легкой иронией в голосе, — самые зависимые и самые верные клиенты великого гуру Кампманна. За последние четыре года они купили у него трех действительно дорогих лошадей для выездки, но ни одна из них не стоит и ломаного гроша.

— Так же, как было и с Барбарой Конрэди?

— Еще хуже, — ответила Тордис. — То, что Маркуардт заплатил в последние годы Кампманну только

за объездку, за занятия своей дочери и сопровождение на турниры, составило сотни тысяч. Плюс сверхдорогие лошади, так что все вместе — это внушительная сумма!

— Но почему люди никогда ничего не замечали? — спросил Боденштайн.

— Никто никогда не отважился бы усомниться в честности Кампманна. — Тордис усмехнулась, но потом стала серьезной. — Если здесь кто-то открывал рот, его сразу считали склочником и начинали прессовать. Кампманны разработали беспроигрышную стратегию, как наказывать людей. Она заключалась в том, что они переставали с ними разговаривать.

— Переставали разговаривать? — удивленно переспросил Боденштайн. — Они переставали разговаривать со своими клиентами?

— Здесь как в секте. — Тордис понизила голос. — Каждый жаждет только расположения Кампманна. Наказание в виде пренебрежения равносильно изгнанию. — Она хихикнула.

— Тем не менее должен же удивлять людей тот факт, что они на своих дорогих лошадях не достигают никаких успехов.

— Я верю в Роберта Кампманна, во всемогущего единственного истинного бога… — с издевкой протянула Тордис. — Ведь все они не имеют об этом никакого представления и слепо доверяют инструктору. Даже если бы им кто-то сказал в лицо, что Кампманн в действительности делает с их лошадями, или, точнее сказать, не делает, они бы ни за что не поверили. Они просто не хотят этого видеть.

Тордис покачала головой. Во двор въехали еще два автомобиля с прицепами, а за ними — большой фургон для перевозки лошадей. Люди вошли в конюшню.

— Мы выезжаем, — проходя мимо и всхлипывая, сообщила Тордис какая-то девушка, очевидно дочь Маркуардта. — Мой отец вне себя от гнева!

— Кажется, кто-то все же уже понял, в чем дело, — сухо сказал Боденштайн.

— Я не хочу злорадствовать, — вздохнула Тордис, — но все-таки где-то рада. Как они все превозносили Кампманна, а он их при этом только хладнокровно обирал!..

— Мне кажется, он попал в довольно затруднительное положение, — заметил Оливер.

— Поделом ему! — В голосе Тордис слышались нотки презрения. — Это все и так слишком долго продолжалось.

— Я, вероятно, ошибся в Кампманне, — признался Боденштайн и задумчиво посмотрел в окно конюшни на дом, где жил Кампманн. — У меня создавалось впечатление, что он не особенно умный человек.

— Это верно, — подтвердила Тордис и повела лошадь в бокс. — Он завидует каждому, кто, на его взгляд, имеет больше, чем он сам. Его идол — деньги, и ради них он готов на все.

Появилась еще одна машина и подъехала непосредственно к дому Кампманна. Боденштайн увидел Марианну Ягода, которая выгрузила себя из своего «Кайенна» и энергичными шагами направилась к дому Кампманна, где уже бурно и громко с инструктором беседовали Маркуардт, Ноймейер и Пейден.

— Жаль, — Боденштайн бросил взгляд на часы, — мне нужно еще заехать в комиссариат. Хотелось бы узнать, чем это все закончится.

— Я здесь еще побуду и представлю вам потом отчет, — пообещала Тордис.