Ненавижу и… хочу
Шрифт:
– Клин… клининговая?
– Это такая компания, которая делает уборку за деньги.
– А ты можешь нанять ее и не заставлять меня убирать игрушки?
Жанна хихикает, а я ерошу темные волосы сына. Мне тоже не хочется уезжать в выходной, я бы с куда большим удовольствием съездил с ним на каток, а по пути домой заехал в пиццерию, чтобы весь вечер резаться в приставку, есть всякую гадость и чувствовать себя счастливым человеком. Насколько вообще может быть счастлив отец-одиночка.
– Пап, ну возьми… ну пожалуйста… я не
Смотрю на Жанну и вздыхаю.
– Ладно. Иди, собирайся. Дадим няне выходной…
Когда ребенок с победным воплем уносится, я достаю из бумажника карточку.
– И кредитку. Чтобы няня порадовала себя… и меня. Да?
– А если няня тоже хочет поехать и посмотреть новый офис?
А я хочу побыть с сыном. Без няни. Но Жанна обидится, если я это скажу, и она не заслужила такого. Поэтому я, покосившись на дверь и убедившись, что Артем еще собирается, притягиваю ее к себе:
– Сегодня ночью мне нужна страстная игривая кошечка. А не задолбанная няня, весь день бегавшая по строительному мусору за ребенком.
– Ты уверен, что Темке там будет безопасно?
– Уверен. Я не спущу с него глаз.
– Хорошо. Тогда положу ему в рюкзак планшет. Если что, займешь игрушками.
– Что бы я без тебя делал.
– Дрочил бы холодными одинокими ночами, – шепотом отзывается Жанна и уворачивается от моего шлепка по заднице, заливаясь смехом.
Обычное почти семейное утро. Сборы на работу. Разговоры с ребенком. Крепкий кофе, остывающий в чашке. Влюбленная женщина провожает до порога и обещает расслабить после всех дел.
Что не так-то, Каренин, что тебе не нравится?
– Леш? – Жанна вытаскивает меня из раздумий. – Все хорошо? Ты какой-то… словно не здесь, не с нами.
– Все нормально, детка.
– Ты ведь знаешь, что можешь поделиться со мной всем? И что я…
Она неуверенно кусает губу.
– Вы с Темкой дороги мне. Я знаю, что ты не строишь планов и не интересуешься отношениями, и я соглашаюсь с позицией «просто секс». Мне лишь хочется, чтобы ты знал, что можешь со мной поделиться.
Она не произносит вслух, но мы оба все прекрасно понимаем. Мне не с кем говорить. Отец мертв, жена свалила, остался маленький ребенок, но не будешь же рассказывать ему, как силой трахнул его же мать?
– Лиза вернулась в город, – говорю я. – Мы случайно встретились.
Краска сходит с лица Жанны.
– О… она вернулась из-за тебя?
– Не знаю. Может, просто негде жить. Любовничек, судя по всему, ее выпер. Переехала на старую бабкину хату. Вряд ли у нее хватит ума лезть ко мне.
Я молчу о том, что у меня-то как раз и хватило. И что теперь я не могу избавиться от воспоминаний о том, как трахал ее. Как она отвечала на поцелуи, как мозг отключился, и я даже не заметил, что задуманная месть обернулась пыткой и для меня. И что Вадим свалил, а я даже не заметил, растворившись в близости с бывшей.
За
– Как мне вести себя, если она попытается приблизиться к Артему?
– Сразу зови охрану и уезжайте. На все вопросы отвечай, что я так решил и все вопросы через меня.
– А Артем? – Она с беспокойством оборачивается. – Он ведь узнает ее.
– Я не могу запереть его в четырех стенах. Постарайся смотреть в оба, если увидишь ее на горизонте – уходи до того, как у нее будет шанс обратить внимание Темки.
– Сбрось мне ее фото. Я ведь ни разу не видела ее.
Фото… у меня нет ни одного фото Лизы. Я стер их все и вознес бы молитву всем существующим богам, если бы можно было точно так же снести воспоминания из памяти, как фотки из телефона и сети. Очистил карты памяти, отформатировал ее ноутбук, а еще сжег все фото из альбома, которые она фанатично печатала и вкладывала, хотя уже давно никто не хранит бумажные фотки.
Но я знаю, где добыть фотки: в соцсетях пары Лизиных подружек остались совместные фотки. Я морщусь, просматривая их. С каждого кадра смотрит привычная улыбчивая Лиза. Совсем незнакомая, как оказалось. Я словно режу сам себя на куски, но не могу перестать думать о ней.
Вот они с подругой в Доминикане, плещутся у берега. Изменяла ли она мне уже тогда? А вот они с другой подружкой в спа-комплексе, они всегда ходили туда раз в две недели. Еще с год назад, когда аккаунт Лизы в инстаграме был жив, она выкладывала фотки из какого-то хаммама с тем мудаком. Он драл ее в сауне, как шлюху, а она счастливо улыбалась и делала селфи, в то время как я подыхал в реанимации, а сын жил у друзей и боялся попасть в приют.
Когда я усилием воли вытаскиваю себя из воспоминаний, то замечаю, что Жанна смотрит с сочувствием.
– Больно, да? – ее голос звучит тихо и грустно. – Почему она так поступила? Вы с Артемкой такие чудесные…
Чудесные… сын – да, это ребенок-мечта, практически идеальный пацан, сошедший со страниц рекламного журнала о счастливой семейной жизни. А я… чудесный я несколько недель назад подставил бывшую, чтобы трахнуть ее на пару с приятелем. А теперь смотрю на старые фотки, испытывая одновременно ненависть, желание снова к ней прикоснуться и жалость к девочке, которой было очень больно – я видел это в ее огромных глазах.
Только этой девочки никогда не существовало. Это глаза маски, которую Лиза Каренина мастерски умеет носить.
– Мы ей не нужны. Вот и все. Она не задумывала злодейство и не строила коварные планы по моему уничтожению. Ей просто было плевать. И сейчас плевать, поэтому я не думаю, что она вас потревожит. Но на всякий случай смотри в оба, хорошо? И ничего не бойся. Я никому не позволю причинить вред тебе или Артему.
Жанна неуверенно улыбается и легко проводит кончиками пальцев по моей щеке. Приятное ощущение.