Ненавижу любить тебя
Шрифт:
Отчего-то хотелось реветь, но самих слез нет. Это называется депрессия? Если да, то свою депрессию я разбавляла грустной музыкой и одиночеством, надеясь, что вскоре меня отпустит.
Надеялся на это и мой психолог, сеансы с которым пришлось участить. Порой мне казалось, что это единственный человек в мире, который способен меня понять. Пусть и за приличные деньги.
— Доктор… — решила я заговорить о самом главном и мой голос дрогнул. — У меня снова был приступ.
Слезы выступили на глазах, и я быстро промокнула
— Когда это произошло? И при каких обстоятельствах? — лицо мистера Брунера сделалось сосредоточенным и выражало обеспокоенность.
— Два дня назад. Я была у себя в комнате. Все, как обычно… Занималась своими делами, поговорила с мамой по телефону, потом решила подправит занавеску на окне… Поднялась на стул и почувствовала, что началось… Но слезть я уже не успела.
— Кто-то был в квартире в тот момент?
— Нет. Не было. Я очнулась на полу. У меня сильно болели голова и рука. Я неудачно упала.
— Вы сообщили о приступе своим родным или знакомым?
— Нет. Что изменится от того, что они узнают об этом? От этого мои приступы не прекратятся, увеличится лишь уровень их переживаний из-за меня.
Мистер Брунер прочистил горло и сложил руки в замок, готовясь среагировать на мои категоричные заявления.
— Вы печетесь о чувствах других? Хорошо. Обратились ли вы к своему неврологу, Оливия? Ваши приступы начинают приобретать регулярный характер.
Мои пальцы перебирали платок в попытке успокоиться. Я смотрела на руки и начала гнусавить из-за моего заложенного носа.
— Нет. Мой доктор хорошо знаком с родителями, и он обязательно доложит им о моем состоянии… Это замкнутый круг.
— Думаете, все настолько плохо?
— Не знаю. Я заметила, что мои приступы напрямую зависят от психологического состояния: переживания, эмоциональные скачки или стрессы, например. И никакие таблетки не помогают.
— Вы учитесь на медицинском? — серьезно, но со скрытой издевкой спросил мистер Брунер.
— Нет, — шмыгнула я носом. — Я просто давно имею дело со своей болезнью и изучила свой организм. На что он реагирует, что ему не нравится или наоборот. Может, даже знаю свой организм лучше, чем врачи.
— Похвально, — одобрительно кивнул доктор. — Самопознание — это здорово. Но касается ли это вашего внутреннего мира, пытаетесь ли вы заглянуть туда в попытках понять, кто такая Оливия Браун, и чем она живет?
— Скажем, что мои попытки пока не увенчались успехом, — слабо улыбнулась я. — Но я не намерена сдаваться.
— Мне однозначно нравится ваш настрой. Скажите, Оливия, как поживает ваш, я извиняюсь… — глаза мистера Брунера заиграли озорным блеском. — Прыщ? Помнится, раньше все ваши мысли были о нем. И к слову сказать, вы не были так грустны.
Я тихонько засмеялась. Это сравнение сейчас вызывало во мне добрую усмешку. Но в следующую секунду мне уже стало грустно. В памяти всплыло лицо Мартина, и я не спешила
— Я не знаю. Он исчез.
— Вы приложили к этому усилия?
— Больше да, чем нет, — поджала губы я.
— Это было болезненно? Вы хотели насильно избавиться от него, если мне не изменяет память.
Я усмехнулась, так как понимала всю иронию слов доктора о моей ситуации. Стоит ли отрицать действительность, пусть и не совсем приятную?
— Мне плохо. Точнее так… Мне спокойно — у меня появился прыщ — я раздражена — насильно избавляюсь от него — мне плохо.
— Я так понимаю, что раздражение в вашем случае лучшая эмоция нежели то, что вы чувствуете сейчас.
— Я ничего не чувствую, — уточнила я. — От этого мне плохо.
— Все правильно. Мы приближаемся к ответу, Оливия. Вам нужен раздражитель.
Мои глаза округлились в удивлении.
— Тот, кто сможет вывести вас из вашего апатичного состояния. Оливия, вам нужны эмоции… Столь необходимые, чтобы сделать человека по-настоящему живым.
— Вы уверены? — с сомнением спросила я. — Что мне нужен раздражитель?
Доктор усмехнулся и уверенно навалился на спинку кресла.
— Я могу предложить вам возобновить хобби, но это произведет слабодействующий эффект. Ведь делать вы это будете по принуждению, по необходимости, или я ошибаюсь?
— Нет, вы правы, — вздохнула я.
Когда я последний раз брала в руки кисть? Фотоаппарат? Я не хотела. Меня не тянуло заниматься привычным хобби без вдохновения, которое без предупреждения покинуло меня.
— Если так, то именно раздражитель вытащит вас из эмоционального болота. И вы вновь сможете дышать, чувствовать реагировать. Вернет вас к жизни, дорогая моя.
— И где же найти мне этого раздражителя-спасителя? — встряхнула я головой и была уверена, что прямого ответа мне никто не даст.
— Что ж… Они появляются само собой, подобно прыщам. Внезапно, никого не предупредив.
— По-моему, вы стали говорить загадками… — протянула я и схватилась за виски.
— На которые вы в свое время найдете правильный ответ, дорогая Оливия.
— Надеюсь…
ГЛАВА 17
Озадаченная советами и загадками моего психолога, я не отпускала мысль, кто же мог стать моим раздражителем. С этим определением ассоциировался только один человек — это Мартин. Но его уже нет в моей жизни. Он даже свои страницы закрыл в социальных сетях. Решаешь однажды вечером зайти к нему в инстаграм, пораздражаться его фоточками — и облом, ограниченный доступ. И это еще больше раздражало.