Ненавижу любить тебя
Шрифт:
Ему, казалось, было всё равно. Оперевшись задом о подоконник, он отхватил ещё кусок от багета. Смотрел с ленцой, небрежностью и пренебрежением. На мне был мой лучший свитер – белый, из мягкого кашемира, оставшийся ещё с прошлых времён, – узкие джинсы, кожаные ботинки. Пока ехала, со мной дважды пытались познакомиться! А он – взъерошенный и сонный – ни во что меня не ставил. Это раздражало, было обидно. Но хуже всего было то, что если я что-то из себя изображала, то он – нет, и мы оба это понимали.
– Ты слишком
Положил багет, отпил ещё кофе. Обернулся к окну. Весеннее солнце было ярким, проникающие сквозь стекло лучи грели. Кирилл повёл плечами. Мышцы под загорелой кожей заиграли. Поджарый, ни грамма лишнего веса. Если сейчас в животе стало вдруг тепло, не удивительно, что пьяная я просто потеряла голову.
– Я не трачу время попусту, Карина. У меня его нет, – сказал он и посмотрел мне за спину.
Я инстинктивно повернулась. В кухню вошёл заспанный сенбернар. Остановился, глядя на меня с тем же пренебрежением, что и его хозяин. Подошёл вплотную, понюхал руку и фыркнул. Потом чихнул.
– Похоже, от тебя воняет, – с не появившейся на губах усмешкой заключил Сафронов. – Ему не нравится.
Сенбернар принялся лакать из огромной миски. Громко и с наслаждением. Этот звук действовал на нервы. Мне вообще всё действовало на нервы. Я стояла в кухне-гостиной квартиры, где должна была сейчас жить сама, рядом с мужчиной, который месяц назад выставил меня, с мужчиной, который несколько лет назад был никем. А теперь никем была я, и так считала даже его собака. И всё это бесило!
– Воняет тут только от тебя, – гневно прошипела я. – В отличие от тебя, я имею привычку принимать до завтрака душ и причёсываться. А ты…
– А я? – В одну секунду от его расслабленности не осталось и следа. Кирилл поставил чашку на подоконник и мгновенно оказался рядом.
Я сделала глубокий вдох. Рядом с ним. Вдохнула исходящий от него запах свежести и кофе. Губы Кира искривились. Рука легла мне на зад и поползла вверх, свитер вместе с ней.
– Что «я», холодная девочка? Договаривай. Или язык проглотила?
Да, проглотила. Пальцы оказались над поясом джинсов. Глядя сверху вниз, он медленно водил по голой коже, и тепло в животе становилось сильнее. Между ног тянуло, и он понимал, что со мной. Прижался бёдрами. Я отступала, пока не упёрлась спиной в холодильник.
– У тебя ничего не осталось, Карина, – выговорил он тихо. – У тебя и раньше ничего не было, только понты и деньги отца. Ты – пустышка.
– Тогда что ты бегал за мной, как ослик за морковкой?
– Дураком был.
– А сейчас стал умным? – Я всё-таки нашла силы и схватила его за руку.
Его пальцы исчезли, но сам он не отошёл. Навалился ещё сильнее, уперевшись ладонью в холодильник.
– Да.
Вновь свитер пополз вверх. Только сбоку. Добравшись до края моих джинсов, Кир наклонился и вдруг
– Именно поэтому вечером я за тобой заеду, – просипел он у меня над ухом. – Поедем избавляться от проблемы. Хочу быть уверен, что ты не повесишь мне на шею своего сопляка. Для тебя это было бы удобно – родить и жить в удовольствие. Но со мной это не прокатит. За мой счёт ты жить не будешь, Кари. Я не хочу иметь ничего общего с ни с тобой, ни с твоей семьёй.
Он резко отстранился. Мгновение – и он, сосредоточенный, уже стоит в нескольких метрах, а в руках чашка с кофе.
– А как же деньги, которые ты дал отцу? – с трудом выдавила я.
– Это бизнес, ничего больше. – Он показал на выход. – Тебе пора. Не забудь, я заеду за тобой в пять.
***
В зоомагазине Кирилл появился без пяти. Не смутило его ни то, что до окончания смены мне оставалось ещё больше четырёх часов, ни то, что ехать с ним я не собиралась. Я как раз показывала покупательнице миски для собак, когда он остановился возле стеллажа.
– Берите эту, – показал девушке на большую чёрную с серебристым рисунком. – Розовая, как по мне, фуфло.
Вообще-то фирма, производящая «фуфло», как он выразился, доплачивала нам за продвижение своего товара. Я зло посмотрела на Кира. Девушка улыбнулась.
– Спасибо, – разулыбалась она. Видимо, узнала Сафронова и вспыхнула.
Само собой, взяла ту, что посоветовал он, и, ещё раз улыбнувшись, пошла к кассам.
Кирилл подошёл ближе. Забрал у меня миску и, не глядя, поставил на полку.
– Я никуда с тобой не поеду, – сказала резко.
– Поедешь, – сказал коротко, перешибая этим мои слова.
Из-за стеллажа выплыла старшая продавщица. Я терпеть не могла эту грымзу, но сейчас была ей рада. Временами создавалось ощущение, что ловить нас на косяках доставляет ей удовольствие. Любая оплошность приводила к штрафам, а старшая так и расцветала, словно высаженный на навозе репей.
Пристально, крысьим взглядом она посмотрела сперва на меня, затем на Кира. Прозорливая сука.
– Карина, в зале много покупателей. Это твой знакомый?
– Карина уезжает, – безапелляционно заявил Сафронов.
– У Карины рабочий день. Личные проблемы она будет решать после его окончания. – И уже мне: – Жду тебя в кабинете через десять минут.
– Карина уезжает, – повторил Сафронов. – Я разве не ясно сказал, – взгляд на бейдж, – Людмила? Ваш кабинет подождёт. И вы тоже.
В другой раз я бы посмеялась над выражением её лица. Но было не до смеха.
– Сафронов, я тебе всё сказала.
Хотела уйти, но его пальцы сомкнулись на локте железной хваткой.
– Где ты переодеваешься? – Он посмотрел в сторону служебного помещения.