Ненавижу-люблю
Шрифт:
— Вернее, по добровольному принуждению.
Тут тетка вновь на нас напустилась, и мы перебрались в коридор.
Оказалось, у меня не перелом, а только трещина. Гипс, однако, все равно наложили.
— Трещина — это чепуха, — усадив меня в машину, бодро заявил Бахвалов. — Зарастет, и будете как новенькая.
— Понятно. Радуетесь, что компенсацию придется меньше платить.
— Да бросьте вы со своей компенсацией. Я вам завтра костыли привезу.
— Где вы их, интересно, возьмете?
— У
— А мне они будут не велики?
— Их можно по росту отрегулировать. Я вам завтра все сделаю.
Ага. Задабривает. Испугался, значит, ответственности! Ну пусть привозит свои костыли. Мне тратиться самой не надо.
Хотя, если честно, без костылей мне жизнь кажется как-то милее. Особенно на данном отрезке моего существования.
Мы вернулись к дому. Вытащив меня из машины, Бахвалов вздохнул.
— Физзарядка на месяц вперед.
Я оглядела его ехидненько эдак с ног до головы, ну знаете, таким специфическим, оценивающим взглядом, которым мужики на девушек смотрят, и говорю:
— Да вам, в общем, совсем не вредно.
Ох он и надулся!
— Много, — говорит, — вы в мужских фигурах понимаете. У меня сплошные мышцы.
— Нуда. — Я фыркнула. — И основная — на животе.
— Нет у меня живота, — прошипел он. — Просто грудь такой формы.
Ну как тут не оторваться, когда мужик сам подставляется! Я и продолжаю ласково:
— Вот спасибо, просветили. Оказывается, это место теперь называется грудью. Простите великодушно. Видимо, не учла разницу между женской и мужской анатомией. Я-то, дура, всегда это место считала пивным животом.
— Нет у меня живота!
К моему немалому замешательству, он распахнул дубленку и, несмотря на трескучий мороз, задрав свитер и майку, явил моему изумленному взору и впрямь достаточно плоский и волосатый живот.
Совершая стриптиз, Бахвалов вопил:
— И пива я, между прочим, вообще не пью! Терпеть его не могу!
Но разве я могла сдаться? Нет, мое слово будет последним! И, ткнув пальцем в живот, я промурлыкала:
— Лучше, конечно, чем я думала, но жирок все-таки имеется. И кубиков не видно. Работать вам еще над собой и работать.
— Без работы вы меня не оставите. Пока до восьмого этажа дотащу, и кубики появятся, а может, и третья нога отрастет.
Он так и продолжал стоять с задранным свитером.
— Господин Бахвалов, мне что-то не совсем ясно: вы меня тащить собрались или на морозе соблазнять? — не удержалась от нового выпада я.
В следующий момент у меня возникло ощущение, что он мне сейчас вторую ногу сломает. Но он не сломал, а, спрятав наконец живот, презрительно бросил:
— Было бы кого соблазнять.
Вот за недоделанную цаплю он у меня точно ответит. Тем более цаплей я стала по его милости.
Вволок он меня в подъезд, а там было нам счастье. Лифт заработал. И не один, а оба. Выбирай — не хочу.
Я, раз такая пруха, решила, что дальше могу обойтись без его помощи, о чем ему и сообщила.
Он заартачился:
— Нет. Побуду уж доставкой на дом. Не то вы по дороге, не приведи Господь, еще что-нибудь сломаете и потом мне это в общий иск вчините.
Боится, гад. Пустячок, а приятно.
— Как хотите, — смилостивилась я.
Вошли мы в мою квартиру. Только собралась сказать ему до свидания, телефон зазвонил. Бахвалов к стеночке меня прислоняет, и к трубке.
— Только сами туда не рыкайте! Мне дайте! — кричу.
Он послушно принес телефон. Нажимаю на кнопочку, а там голос Максима. Мрачный такой.
— Алиса, я не понял, что у нас произошло?
— У тебя — не знаю. А у меня куча всего. Не вечер, а сплошные приключения. Ты сейчас где?
— У себя дома! — Теперь в его голосе и вовсе звенел металл. — Не понимаю, чем заслужил, что в ресторан не пришла, не позвонила, а спокойно себе укатила с другим.
— Каким еще другим? — Я ничего не понимала.
— Меня это, в общем, уже не волнует. Твои проблемы. Но теперь я убедился: мама была права.
Он бросил трубку. Какое-то время я тупо слушала частые гудки. Вывел меня из ступора голос Бахвалова:
— Неприятности?
— Кто бы знал, как вы мне надоели! — напустилась на него я. — Мало того, что ногу сломали, так еще и личной жизни лишили. Он сумрачно хохотнул:
— Насчет надоели, вы не одиноки! Знаете, как вы мне опостылели. Целый вечер на вас угрохал. И ничего в ответ, кроме хамства.
Меня трясло от отчаяния и ярости.
— Хамство? Да вы даже не знаете, что такое настоящее хамство! То есть нет, знаете. Вы ведь сами воплощенный хам!
И я изо всех сил запустила в него телефонной трубкой. Трубка, ударившись о его любимый живот, отрикошетила в стену и разлетелась на части.
— Ну вы и мигера, — ошалело повел головой он и потыкал мыском ботинка останки моего телефона. — Что ж, вы сами себя наказали. Трубка уже работать не будет.
— Не переживайте, у меня запасная есть.
— Понятно. Значит, привычка у вас такая. Как что не понравилось, телефоном швыряться. Полагаю, судя по вашему замечательному характеру, у вас не один телефон запасной, а целый шкаф. Да вам все равно надолго не хватит. Зато теперь я знаю, что вам в подарок на день рождения преподнести. Радиотелефон. Не ошибешься. Лишний вам обязательно пригодится. Ладно, лиса Алиса, мне пора. Пошел. До завтра.