Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
Нильс оказывается самым серьезным и даже строгим, и я была права: ему двадцать один год. Возможно, если бы я не была столько категорична и поступила бы на первый курс, как полагается новеньким, я бы с ним не виделась так часто, или вовсе не встретила бы.
Луи есть самым старшим и ему двадцать три, в этом году он заканчивает обучение. Это было для меня маленьких шоком, ведь, он выглядит совсем молодо. Но шутки Зейна об свободе и выпуске пояснили мне о его последнем годе учебы.
Зейн наоборот младше своих друзей, и слишком болтлив, в отличие от остальных. Я не знаю его возраста, но могу предположить, что он еще несерьезен, легкомысленный.
– Розали, ты ведь из Англии? – заинтересованно смотрит на меня Зейн, заставив легко кивнуть и любопытно разглядывать его. – И как Нью-Йорк? – играет он бровями, когда я смотрю на переднее сидение, и вскоре замечаю пронзительный взгляд водителя на мне через водительское зеркальце.
Он понимает, что я сейчас готова сказать то, что ненавижу этот город. То, что мне не нравится тут, и я с удовольствием бы все покинула, но знает, что скажу совсем иное.
– Хороший город. Я бы посетила пару известных улиц и достопримечательностей, есть где погулять и что увидеть, – отвечаю я, перекидываясь взглядом с парнем за рулем, и только тогда посмотрев на черноволосого. Не обязательно рассказывать им, что я уже бывала тут. Что росла среди них. Что ранее я была почти коренной американкой, с еще более чуждыми амбициями, чем у них сейчас.
– Бруклин скучный, но если захочешь пошуметь – я всегда к твоим услугам, крошка. Только обратись ко мне, и я тебе покажу лучшее из лучшего, – усмехнулся он, заставив мои плечи напрячься, а глаза отвести в сторону. Мне было это несвойственно – гулять с плохими парнями.
– Зейн, будь добр называть меня по имени – просто Роуз, – мягко говорю я, смягчаясь в улыбке, но знаю, что получилось кривовато.
– Конечно, крошка-Роуз, – смеется он, пока Веркоохен ухмыляется, а Луи понимающе окидывает меня взглядом, но не влезает. Каждому из них было дозволено делать все, что желанно им самим. Зейн был милым, но не могу закрыть глаза на то, что его игривость начинала раздражать меня. Он начинал быть вульгарным.
Замечаю, как машина заезжает на парковку и с удовольствием встаю с сидения разминая ноги. Путь выдался немного напряженным в совсем незнакомом обществе, и я понимаю, что практически не двинулась с места, осторожно забившись в угол.
Веркоохен блокирует машину, и мы вчетвером двигаемся в сторону самого заведения. Парни обмениваются уставшими взглядами, извлекая из себя недовольство о том, что ненавидят столько кататься на машинах, но Нильс отмалчивается. Ему будто дико все равно на окружающих его людей, как и на округу вместе взятой. Я поражаюсь тому, что он молчит, при этом видя в глазах, что он может сказать столько, что ты будешь слушать часами, подпирая подбородок кулаком и слушать очень даже с интересом. Он скрытный и для меня несколько необычный, заморский.
Может, кто-то и не захотел бы слушать его, но я бы послушала. Мне слишком любопытно, что же с ним произошло, и как он добился успеха в жизни, когда я и вовсе утратила контроль и свою самостоятельность, став таковой, какой сейчас я есть – обычной.
Луи открывает двери, жестом показывая пройти, оставляя парней позади меня. Это меня удовлетворяет, но я недоуменно смотрю на грубого Веркоохена, который опережает меня, заходя впереди меня, прорвавшись
Захожу вторая и понимаю, что место напоминает обычный паб, но по атмосфере, он куда тише и скромнее, чем остальные, а вот интерьер не дешевый, как и свойственно этой троице.
Атмосфера спокойная и запах жареного мяса доносится с кухни, заставив мой живот тихо, но требовательно заурчать. Быстро догоняю парней, которые опередили меня, и подхожу к столу. Пустое место оказывается именно рядом с Веркоохеным и я сажусь, чувствуя как сжимается мой желудок от закатывания глаз парня.
Неужели сам жалеет, что взял меня с собой? Тогда, я только с радостью скрашу ему времяпровождение на соседнем стуле.
– Я не отказался бы от огромного двойного чизбургера и бутылки пива, – усмехаясь, кричит Зейн, заставив тут же подбежать официанта, в спешке покинув соседний столик. Это такой новый способ подзывать к себе обслуживающий персонал? – О, неужели нас вновь обслужит малыш Джейми?
Мальчишка, который скорее на подработке, оказывается около нашего столика быстро и даже с одышкой. Я стягиваю с себя пальто, аккуратно вешая себе на спинку стула, прослеживая растерянность и трепет парня, перед своими пришедшими посетителями. И чувствую его неприязнь слишком хорошо, ибо утром я испытывала, куда большее потрясение и ужасть.
– Доброе утро, рады вас снова видеть в нашем заведении, – мало ли не запуганно заговорил официант, придерживаясь строгой официальности. Он точно знает, кто перед ним сидит, ведь старается угодить и даже подавляет волнение, терпеливо улыбнувшись в ответ парням, что переглянулись, одаривая друг друга холодным ехидством.
– Три двойных и три бутылки «Samuel Adams». Роуз? Ты что будешь? – не оставляет меня без внимания Зейн.
– Диетическую колу и подскажите какой-то десерт, пожалуйста. Желательно без шоколада, – спокойно обращаюсь я к официанту, смотря как парень записывает все в блокнот и улыбаюсь ему в ответ.
– Могу предложить тебе десерт – мороженое с фруктами. У нас еще есть чизкейк, ты можешь заказать любую начинку, и для постоянных клиентов скидка, заказывай, что пожелаешь, – настороженно проговаривает парень, протянув мне бланк с меню.
– Да, хорошо, можно, пожалуйста, мороженое, банановое с орешками? – беглым взглядом пробегаясь по меню, я его возвращаю парню. И как только официант принимает заказ, я перевожу взгляд на парней, недоверчиво оглядев каждого из троицы, чей взгляд был остро наблюдающим за мной и парнем в униформе.
– Что не так? – тихо спрашиваю я, но довольно быстро Зейн, Луи и сосед перевели многозначительный взгляд на официанта, отчего ток пустился по жилам. Они задумали точно что-то неладное и касалось это официанта, что повернулся к нам спиной, медленно отступая. Но ему не удалось исчезнуть прежде, чем парни начали свое коварство.
– Разве ты имеешь право обращаться к своей клиентке на «ты», Джейми? Где приличие? Где манера? В каком из туалетных баков затерялась твоя жалкая церемонность? – черство фыркает Зейн, на что я округляю глаза, как и сам официант, повернувшийся с округленными глазами. Мы с ним переглядываемся, и бешенное неудобство повисает меж нами. Что делает Зейн? Какого черта себе вообще позволяет?!