Ненавижу тебя

Шварц Анна

Он что, спиной видит? Я осторожно выглядываю, понимая, что действительно двое девушек курят возле дверей ресторана, наблюдая за нами и перешептываясь. Потом замечаю, что они прекрасно отражаются в окне машины Элиаса. Слава богу, глаз на затылке у него нет.

Я достаю телефон. Моей ладони приходится протиснуться между нами, и я краем глаза замечаю, как на губах Элиаса снова вспыхивает едва заметная улыбка, которую он тут же прячет.

Я все еще никак не могу сложить два и два в голове — вежливого и доброго толстяка, который дарил мне цветочки, и этого мачо, который только своим существованием вызывает развратные мысли.

Надо бы проверить его паспорт, чтобы убедиться. Вдруг настоящий Элиас сейчас сидит где-нибудь в библиотеке, читая «Теорию квантовой физики», и трескает картошку фри, вальяжно вальяжно положив живот на коленки?

— У тебя осталось пятьдесят минут, Элиас, — сообщаю я ему, бросив взгляд на экран.

— Я справлюсь.

— Попробуй только распустить руки…

— У меня есть другие части тела, Настя. Могу обойтись без рук, если ты просишь.

Нервно выдыхаю, разворачиваюсь, отталкиваю задницей Элиаса, и он тихо смеется, пока я открываю дверь и сажусь в его машину.

Боже, как в другую жизнь попала. Я осторожно рассматриваю бежевый салон, который выглядит дорого и стильно. Элиас открывает дверь с другой стороны и садится на место водителя. Откидывается на спинку и роется в переднем кармане. Спустя секунду он вытаскивает… черт, не обманывал, зараза. У него реально в кармане была Нокиа-кирпич.

Он наклоняется через меня к бардачку. Открывает его, практически лежа у меня на коленях и закидывает туда этого древнего динозавра. Я успеваю заметить в бардачке чек и коробку из-под зарядки. Уже пустую.

Боже, нафига ему этот кирпич?

— И куда ты хочешь поехать? — интересуюсь у него я.

— К себе домой, Настя.

— Ты издеваешься, Бергман? Я пошла, — я берусь за ручку, дергаю дверь, но она не открывается.

— Упс. Двери-то заблокированы. Поздно дергаться, — слышу я смешок, и возмущенно поворачиваюсь к нему.

— Ты…

— Только не прыгай мне в лицо, как вчера, фурия, — Элиас кладет руку на руль, рассматривая меня, — ладно, Настя. Побуду сегодня приличным человеком… на час меня хватит.

Телефон в кармане начинает требовательно вибрировать, и я вытаскиваю его, в ответ сверля взглядом Элиаса, вкладывая в него все подозрение, чтобы до костей проняло.

— Да?

Бывший друг снова прикасается языком к верхней губе, рассматривая мои. Боже, нет, у нас точно не выйдет нормального свидания. Если в детстве Элиас был очень настойчивым в учебе, то сейчас он стал просто настойчивым. Я бы сказала, почти напролом прущим. Похоже, его мало заботят какие-нибудь моральные аспекты, правила приличия или еще что-нибудь… вижу цель — не вижу препятствий.

Только и я ведь не глупенькая девочка. До чего бы не дошло наше общение — мое сердце прочно и навсегда занимает один маленький человек, и вряд ли какой мужчина сможет выбить почву из-под моих ног настолько, что я буду страдать от неразделенной любви. В этом мое преимущество.

— Настя… — в динамике звучит голос матери, — ты скоро будешь? Мы гулять пошли, если что.

— Часик, мам. Погуляйте, скоро уже буду. Только оденьтесь хорошо, на улице ветер холодный.

Я сбрасываю вызов, чувствуя на себе взгляд Элиаса. Даже не собираюсь притворяться перед ним, что ребенок для меня не самое главное в жизни, как делают некоторые мои знакомые, пытаясь зацепить мужчину. Избегают любых разговоров, отмахиваются от звонков и отправляют детей к бабушке, приглашая мужчину

домой… нет уж, это не для меня. Пусть даже такая тактика поставит на моей личной жизни огромный крест.

— Ну так что? — я поднимаю глаза, ожидая увидеть на лице мужчины то самое выражение «ой, как-то не хочу париться с такой»… Элиас наверняка выбирает в жизни только удобных девушек.

Но этот настойчивый мужик жрет меня все тем же взглядом. Я растерянно пихаю телефон в карман. Эй, на мне старая куртка, старые кроссовки и джинсы! Может, у него со зрением все плохо?

— Поехали, Настя, — произносит Элиас, усмехнувшись и заводит машину.

Рычание мотора почему-то я странно ассоциирую с ним. Кажется, в этом мужчине дури стало ровно столько же, сколько в этой тачке.

— И куда поехали?

— Наверстаем. Упущенные годы, — снова слышу смешок, и моя бровь приподнимается.

Чего-чего? И как же?

Эпизод 22. Элиас

Настя принимается копошиться. Она делает это, пока мы отъезжаем с парковки, и пока мы едем по дороге мимо одинаковых многоэтажек, и даже когда мы выруливаем на шоссе — она продолжает совершать тысячу мелких бестолковых телодвижений.

Это «шур-шур-шур» скребет мне по нервам. То у нее падает телефон из кармана, и она нагибается, чтобы его поднять. То она внезапно решает застегнуть этот чертов карман. То поправить капюшон куртки.

«Успокойся, да?» — советует внутренний голос, и я посылаю его нахрен.

— Настя, прекрати скрестись, — вырывается у меня.

Она поворачивает ко мне голову, изумленно приподняв бровь.

— Бергман, ты можешь остановиться возле вон той остановки, которую мы проехали, и я отправлюсь домой, если тебя во мне что-то раздражает.

Я молча сжимаю руль. Уголок губ нервно приподнимается в усмешке, когда я делаю выдох, пытаясь вернуть себе спокойное и расслабленное состояние. Из-за этого я едва не пролетаю мимо поворот, и в последний момент успеваю резко завернуть к ресторану. Мне пора пожрать. Да и этого скребушегося рядом хомяка Регина небось явно не покормила.

Брысь из моих мыслей, Настя. Хотя бы на секунду.

— Слушай, Бергман, аккуратнее. Я чуть не вмазалась в дверь.

Я паркуюсь возле ресторана. Молча вылезаю из машины, обхожу ее, и открываю дверь Насте, которая пораженно взирает на меня, будто бы я сделал что-нибудь дико неприличное. Мое лицо при этом, кажется вот-вот треснет от натянутой улыбки.

— Я и сама могу выйти, — выдает бывшая подруга детства, и вылезает из машины, настороженно косясь на меня, — ты знаешь, Элиас, мне кажется, что я не совсем подобающе одета для такого заведения. И я не планировала делать дыру в своем бюджете из-за одного похода в ресторан.

— Никольская, не парься. Тут неподалеку Макдональдс.

— А…

— Просто тут парковка пустая. Удобно.

Она пожимает плечами, вроде «ну ладно», а мне хочется закрыть глаза и тупо так постоять пару минут. Меня парят две вещи. Насте мешала не Нокиа в моем кармане, и не банан. И сейчас это продолжает мешать уже мне. Сложно думать.

Ну и вторая вещь, мать её — она серьезно собирается платить за себя в ресторане? Ненормальная, что ли?

Я приобнимаю ее за плечи, разворачивая в сторону входа и заставляю пойти вперед. Никольская снова косится на меня, а во взгляде читается невысказанный вопрос — «ты что вообще делаешь?»