Нэнэй

Муллакаев Марат

– В чем дело? – поинтересовался водитель, высунув голову через окно. – Проверяют?

– Нет, – ответил праздношатающийся водила. – Закрыли въезд…

–

Перемирие кончилось, или как?

– Да пока тихо. Говорят, какой-то генерал или депутат должен уехать или приехать… Кто его знает? – проворчал тот, вглядываясь в сторону шлагбаума.

– Понятно: деньги подкинешь – пропустят, – согласился водитель такси.

– На них денег не напасешься, – огрызнулся другой, плюнул на разбитый асфальт и направился к своему «Москвичу».

Хаят-апай решила размять ноги, приоткрыла дверь.

– Можете постоять, – разрешил на этот раз водитель, тоже покидая салон автомобиля.

Попутчица подошла к Хаят-апай.

– Нефть все еще горит, – показала она на столбы черного дыма, поднимающиеся со стороны

города. – Бомбят каждый день, – сдавленным голосом продолжила она. – Братик у меня ранен, на мине подорвался. Он с моим отцом остался, а мы в лагерь беженцев под Назрань уехали… Вот достала антибиотики, боюсь, как бы не обнаружили…

– Господи, что же происходит у вас? Люди убивают друг друга. Были бы враги, как фашисты во время войны, нет же, свои истребляют своих…

Чеченка потуже завязала платок, вздохнула.

– Этой войне не будет конца. Какими вырастут наши дети? В сорок четвертом году наших выселили из родных мест: кого в Казахстан, кого в Узбекистан, а кто-то сгинул на Колыме… Вернулись, думали заживем по-человечески, и снова лагеря для беженцев, война…

Женщина замолчала. Где-то рядом внезапно началась стрельба и так же внезапно прекратилась.

Конец ознакомительного фрагмента.