Неночь
Шрифт:
Старик потянулся к пальто. Достал более-менее чистый платок и вручил ей. Наблюдал, как она берет его, вытирает, как может, сломанный нос, ненавистные слезы на ресницах. И, наконец, присел на пол перед девочкой и пристально посмотрел на нее своими пронзительными голубыми, как сапфиры, глазами.
– Я вообще ничего не понимаю, – прошептала Мия.
Старик улыбнулся, сверкнув глазами. Покосившись на кота из теней, достал из пальто стилет донны Корвере и вонзил в половицы между ними. Полированная могильная кость заблестела
– А хочешь понять? – спросил Меркурио.
Мия изучила кинжал, медленно кивнула.
– Да, сэр.
– Здесь нет никаких «сэров», вороненок. И донов с доннами. Только ты и я.
Мия закусила губу, испытывая искушение просто схватить клинок и убежать.
Но куда ей идти? Что делать?
– Тогда как мне вас называть? – наконец спросила она.
– Это от кое-чего зависит.
– От чего?
– От того, хочешь ли ты наказать тех, кто забрал твое по праву. Если ты та, кто не забывает и не прощает. Если ты хочешь понять, почему Мать оставила на тебе свою метку.
Мия уставилась на старика, не моргая. Ее тень пошла рябью у ног.
– И если я отвечу «да»?
– Тогда зови меня «шахид». До тех пор, пока я не назову тебя «Мией».
– Что значит «шахид»?
– Это древнеашкахское слово. Означает «заслуженный мастер».
– А как вы тем временем будете звать меня?
С губ старика сорвалось и поплыло тонкое кольцо дыма, когда он ответил:
– Угадай.
– …Ученица?
– А ты умнее, чем выглядишь, девочка. Одно из немногих качеств, которые мне в тебе нравятся.
Мия посмотрела на свою тень. На суровый солнечный свет, затаившийся за жалюзи. На Годсгрейв за ними. Город мостов и костей, медленно наполняющийся костями близких ей людей. Она знала, что там нет никого, кто ей бы помог. А если она хочет освободить мать и брата из Философского Камня, если хочет спасти их из могилы, соседствующей с отцовской – если его вообще похоронили, – если хочет свершить правосудие над теми, кто разрушил ее семью…
Что ж, ей понадобится помощь, не так ли?
– Хорошо, шахид.
Мия потянулась за клинком. Меркурио выдернул его со скоростью ртути и поднял между ними. Во мраке сверкнули янтарные глаза.
– Заберешь его, когда заслужишь, – отрезал старик.
– Но он мой! – возразила Мия.
– Забудь о девочке, у которой было все. Она умерла вместе со своим отцом.
– Но я…
– Ничто – твое начало. Ничего не имей. Ничего не знай. Будь ничем.
– И зачем мне это?
Старик
Его улыбка заставила Мию улыбнуться в ответ.
– Потому что тогда ты будешь способна на все.
В последующие годы Мия будет вспоминать день, когда она впервые увидела Небесный алтарь, как день, когда она уверовала в божественную силу. О, Меркурио привил ей соответствующие религии Матери взгляды. Смерть как подношение. Жизнь как призвание. До всего этого ее растили как прилежную, набожную дочь Аа. Но именно в тот момент, когда она впервые взглянула на балкон, она приняла эти истины и начала действительно осознавать, где находится.
Наив с другими людьми в робах повели Мию с Триком по очередному (и, по-видимому, бесконечному) лестничному пролету. Все двадцать восемь аколитов решили пойти на ужин, их подъем сопровождался тихими беседами, разнообразие акцентов напомнило Мие о рынке Малого Лииза. Но все разговоры стихли, как только группа дошла до верхней площадки. Мия затаила дыхание и прижала руку к груди. Наив прошептала ей на ухо:
– Добро пожаловать в Небесный алтарь.
Площадка была вырезана прямо в горе и находилась под открытым небом. Столы поставили буквой «Т», в воздухе пахло жареным мясом и свежим хлебом. И хоть в ее животе заурчало от этих вкусных ароматов, все мысли Мии были поглощены представшей картиной.
Площадка парила над пропастью – прямо за перилами из железного дерева оступившихся ждал трехсотметровый полет вниз. Она видела внизу Пустыню Шепота – крошечную, идеальную и неподвижную. Но наверху, где небо должно было гореть светом упрямых солнц, была лишь темнота – черная, непроглядная и совершенная.
Усеянная маленькими звездами.
– Что, во имя Света… – выдохнула девушка.
– Не Света, – невнятно пробормотала Наив. – Тьмы.
– Как такое может быть? Истинотьма наступит как минимум через год.
– Здесь всегда истинотьма.
– Но это невозможно…
– Только если «здесь» находится там, где она полагает, – женщина пожала плечами. – А оно не там.
Аколитов провели к их местам, пока они таращились на черный свод. Хотя на такой высоте ветер должен был просто завывать, не чувствовалось ни малейшего дуновения. И никакого шума, помимо изумленного шепота и участившегося сердцебиения Мии.
Она села между Триком и неприметным пареньком с холодными, как лед, глазами. Напротив устроилась парочка, которую Мия приняла за брата с сестрой. Светлые волосы девушки были заплетены в тугие косы на военный манер, виски выбриты. У нее было симпатичное лицо с ямочками и россыпью веснушек. Ее брат тоже был круглолицым, но поскольку он не улыбался, ямочки не были видны. Его короткие пряди на голове были уложены в торчавшие острые шипы. Обоим достались голубые и прозрачные, как небеса, глаза. Их щеки до сих пор покрывала корочка крови с церемонии крещения.
Мия уже услышала одну угрозу в свой адрес с момента прибытия. Она задавалась вопросом, станет ли каждый аколит из их набора ее противником или даже врагом.
Светловолосая девушка указала ножом на щеки Мии.
– У тебя что-то на лице.
– И у тебя, – кивнула Мия. – Хотя тебе идет этот цвет. Подчеркивает глаза.
Девушка фыркнула и криво улыбнулась.
– Что ж, – начала Мия. – Может, представимся? Или просто будем весь ужин прожигать друг друга взглядами?
– Я Эшлин Ярнхайм, – ответила девушка. – Или просто Эш. А это мой брат – Осрик.