Ненормальная
Шрифт:
Петрович поперхнулся чаем, едва не уронил чашку.
– Р...родим?
– Да, мы с вами. Ну, рожать-то я буду, а вы поможете.
– Послушайте, - Петрович отодвинул чашку, смахнул капли со стола.
– Я понимаю: вам наскучили ваши тусовки, бомонды, захотелось прикольно развлечься. Но я вам не игрушка! Да! Согрелись? Спасибо, что заглянули в нашу норку... и давайте, топайте к своим.
– Никуда я не пойду, - девушка потянулась за печенюшкой.
– Я пришла насовсем. Вы можете попсиховать, покричать. Разрешаю
– Никогда мы не будем...
– Когда мы станем жить вместе, - повторила девушка твёрдо и спокойно, - вы заберёте все плохие слова назад. И будет у нас всё чудненько.
– Не будет! Не будет!
– вскочил Петрович, отшвырнув стул.
– Прекратите...этот идиотский балаган!
– Это не балаган, - невозмутимо продолжала девушка, хрустя печенюшкой, - а вполне серьёзное осознанное решение. Ну, что вы так кипятитесь? Что вас смущает? Возрастная разница? Да,20 лет, но это такой пустяк... И потом, я вас не тороплю, силком не заставляю. Поживём рядышком, притрёмся. Сначала пробным браком, потом официально оформим.
– Нет, вы точно больная!
– Здорова, как бык. Не смотрите, что хрупкая. Правда, мне в Германии, во время школьных каникул, аппендикс вырезали...
– Вот и катитесь в свою Германию! Или ещё куда подальше! Освободите помещение. У меня было много работы, я устал...
– Так ложитесь, и отдыхайте. А я тихонько посижу, не помешаю.
– Нет, так не пойдёт! Я вызываю милицию.
Петрович достал из куртки мобильник. Кошкой метнулась к нему девушка, вцепилась в руку:
– Не надо, Олежек... Олег Петрович, я вас прошу: не надо.
"Ну, точно, пациентка психушки. Сбежала, поди..."
– А что вы так испугались?
– Глупенький, я за теб... за вас боюсь. Припрутся менты, узнают мою фамилию, и будут на цыпочках виться: Елена Викторовна, ля-ля-ля, Елена Викторовна, сю-сю-сю. А отыграются на вас. Подумайте: хотите вы этого?
– И какая же у вас фамилия?
Девушка назвала фамилию известного в Питере крупного бизнесмена, "владельца газет, заводов, пароходов", с большим криминальным прошлым. Сейчас в Госдуму баллотируется.
У Петровича неприятно засосало под ложечкой, в ноги ударила предательская слабость. Прошёл к кровати, грузно опустился.
"Да уж, влип, так влип... Стоит этому дяденьке мизинцем шевельнуть... и от меня мокрого места не останется..."
Девушка точно прочитала его мысли:
– Не бойтесь вы отца. Он на километр не приблизится к нам, если я этого не захочу. Олег Петрович, вы же умный...
"Потому и не желаю... лишних проблем..."
– Елена Викторовна... пожалуйста, оставьте меня в покое. Не дело вы... задумали...
– Почему?
– Девушка присела рядом, Петрович отшатнулся.
– Аргументы?
– Это... как её...
– близость девушки,
– Социальная пропасть между нами... я рядовой сантехник, унитазник, как говорит местная дворничиха...
– Я поняла. Ну, согласитесь, Олег Петрович, это устранимо.
– Ваша туфелька стоит в три раза больше, чем я зарабатываю...
– Какая ерунда! Я знаю, что вы любите иллюстрировать сказки про животных, сами пишете и хотели бы снимать детские фильмы. Я найду вам продюсера. Вставим вам зубы, постричься надо, одежду поменять...
– Нет!
– вскочил, как ошпаренный Петрович.
– Да я лучше на одном чае буду жить, чем быть на содержании...
– Вы не поняли! Вы сами на всё заработаете, я только помогу...
– Нет и нет! Умоляю, вас: уходите.
– Да почему нет?
– Девушка тоже вскочила, глаза её потемнели.
– Что мешает?
– Всё! Это вы не понимаете! Привыкли жить одним днём. Бзик стукнул в голову: хочу... и нет проблем? А они есть и будут! Завтра, послезавтра... Скажется всё: и разница в возрасте, и социальное... Сегодня Олег Петрович, а завтра... пошёл вон, быдло, пень трухлявый...
– Прекратите чушь молоть!
– внезапно закричала девушка.
– Вы не знаете меня...
– И знать не хочу! Уходите...
– Ага, бегу и падаю. И вовсе это не бзик. Не бзик! Я всё продумала... и про завтра тоже. И не отступлюсь от вас...
"Пусть меня потом измочалят твои или папины мордовороты, но ты уйдёшь..."
– Пошла вон, ненормальная!
– Мы переходим на "ты"?
– Как угодно! Только проваливай! Или тебя взашей вытолкать?
– Ты не сделаешь этого.
– Ещё как сделаю!
– Петрович шагнул к девушке.
Елена отпрянула к стулу, встала за его спинкой.
– Это похоже на семейную сцену.
– Это похоже на выдворение психопатки!
– Я не обижаюсь: сама разрешила. Продолжайте.
– Кретинка! Уродина!
– Перебор, Олег. Посмотри: какая же уродина? Хорошенькая. Ты не раз в тайных мыслях желал переспать с такой. Или как сейчас в книгах пишут и с экрана говорят - трахнуть. Чудовищное слово, верно?
– Заткнись, или я...
– Что? Швырнёшь в меня чем-нибудь тяжёлым? Швыряй...
– Пошла вон, дебилка!
Чем больше распалялся Петрович, тем спокойнее, увереннее становилась Елена. Но постепенно эмоциональный накал Петровича захватил и её, закружил, как речной поток, и понёс, понёс...
Со стороны эта перепалка с взаимными оскорблениями, с пустотелыми угрозами, с замахиванием предметами всё больше походила именно на банальную семейную сцену. Не ту, где изливались друг на друга вёдра истиной неприязни, а иную, интеллигентную что ли, когда просто необходимо выпустить пар, во избежание непоправимого разрушительного взрыва.