Ненужное зачеркнуть

Дышев Андрей Михайлович

Решить этот вопрос сразу не удалось, и я бодро зашагал по набережной. Цветы и шампанское! Вот обязательный атрибут всякого примирения. Шампанское я куплю рядом с ее домом, а вот цветы…

Я свернул к цветочному киоску, похожему на свежую могилу, щедро заваленную розами, хризантемами и пионами всех цветов и оттенков. Торговал этой живой красотой мрачного вида небритый детина, будто нарочно поставленный тут, чтобы своей непритягательной внешностью оттенять яркую прелесть товара. От навязанной мне услуги «сделать шикарный букет» я отказался и долго стоял у стеклянной витрины, прикидывая, какая цветовая гамма точно передаст мои чувства и настроение. Возьму я несколько темно-бордовых роз, которые будут символизировать глубину

моего духовного мира, а по краям добавлю несколько пионов, огненно-красных, лохматых, как мое взбалмошное и неуправляемое настроение. А в середину… в середину надо воткнуть…

Вдруг витринное стекло прямо на моих глазах со звоном лопнуло, раздробилось на куски и посыпалось на цветы. Я машинально отскочил в сторону, не понимая, что произошло. Сзади истошно загудел прогулочный теплоход, поторапливая пассажиров с посадкой. Мимо прохаживались люди, многие не замечали разбитой витрины.

– Ты что сделал?! – опешил детина, дурными глазами глядя на порезанные битым стеклом букеты. – Ты, ишак, зачем стекло выбил?!

Я на мгновение растерялся и едва не признал свою вину. Я выбил стекло? Но как я мог его выбить, если даже не прикоснулся к нему? Оно просто взорвалось передо мной, как если бы было раскалено, а на него брызнули холодной водой. Пятясь к стальной двери киоска, я смотрел на суету вокруг теплохода. Матросы уже готовились убрать трап, а по причалу еще бежали опаздывающие пассажиры, и счастливая, восторженная детвора шлепала сандалиями по горячему асфальту…

Продавец схватил меня за плечо.

– Ты что наделал, псих?! – кричал он мне прямо в ухо. – Посмотри, сколько цветов поломал!!

Я озирался по сторонам. Горячая волна заливала меня, мешала дышать, обжигала сердце и легкие… Я топтал кроссовками битое стекло и лепестки роз, похожие на брызги крови.

– Я тебе сейчас в морду дам!! – все громче кричал торговец, наверное желая собрать вокруг побольше свидетелей. – Ты знаешь, на какие бабки попал?!

Я скинул с себя потную руку торговца, оттолкнул его от двери и зашел внутрь киоска… Я выбил стекло? Смешно. Нелепо. Я не прикасался к нему, я только дышал на него и смотрел на цветы, а по стеклу скользили призрачные контуры отражающегося теплохода… Я отодвинул в сторону ведро с пионами. Треугольный кусок стекла застрял в нем, словно клин, и эта стеклянная гильотина перерубила пополам крепкие зеленые стебли. Вот она! А вот еще… С прибытием, голубчики… Я поднял с пола две тусклые пули. У одной была чуть сплющена головка, вторая уцелела и выглядела, как новенькая… Странная радость хлынула на меня, как бывает при новости неимоверно шокирующей, и, чтобы не закручиниться до умопомешательства, остается только радоваться многогранности жизни…

– Что ты тут воруешь, ишак?! – хрипло закричал торговец и попытался пнуть меня ногой. Я ударил его кулаком в подбородок, с короткого разворота. Торговец повалился на банки и ведра с цветами, разбивая и ломая их своим весом. Остро запахло свежескошенной травой. Зажав пули в кулаке, я выскочил из киоска, обуреваемый необузданным желанием драться. Теплоход отчалил и медленно пятился в открытое море. Несколько людей, привлеченных скандалом в цветочном киоске, обступили меня.

– Он вас обсчитал? – заговорщицки прошептала дама с комковатым лицом и замотанной ситцевым платком шеей. Она напрашивалась мне в союзники.

Кто-то поглядывал на меня как на бешеного пса – со страхом и отвращением. Двум пацанам, которые одновременно и энергично лизали мороженое, я понравился, и они с одобрением поглядывали на мои сжатые кулаки. Должно быть, я представлялся им суперменом. Знали бы они, что творилось у этого супермена на душе! По счастливой случайности я задержался в этом мире. Стреляли мне в голову – в этом я ничуть не сомневался. Но мой палач промахнулся, в последнее мгновение господь щелкнул по кончику оружия, и пули пошли выше.

Сжимая

в кулаке две металлические капли, которые должны были сидеть в моем теле, я побежал к причалу, который находился как раз напротив цветочного киоска. Торговец что-то кричал мне в спину, но он вместе со своими проблемами представлялся мне сейчас необыкновенно ничтожным созданием. Мысли мои были спутаны, разбросаны, словно бумаги на столе Макса… Вот-вот, именно на столе Макса…

Я добежал до кассы, где продавались билеты на морские прогулки, прижался спиной к расписанию. Теплоход, накрывшись серым облачком дыма, удалялся в открытое море. С чего я взял, что по мне стреляли с теплохода? Нет, скорее из-за колонны, поддерживающей крышу над причалом. А потом этот человек наверняка забежал на теплоход. У трапа было полно людей, он легко затерялся среди них, а потом прошел на борт. Так что он сейчас далеко, качается на волнах, смотрит на тающий в дымке берег и кружащих над палубой чаек… Я вздрогнул и стал приглаживать ладонью упавшую на глаза челку. Этого человека, стоящего на палубе, я представлял не в виде абстрактного размытого силуэта, а конкретно, в мельчайших деталях, как мог представить себе собственное лицо…

Я разжал кулак и посмотрел на пули. У вас, тупорылые поросята, нет никаких причин ненавидеть меня. Но вы едва не оборвали мою жизнь. Да-да, в этом уже можно не сомневаться. Меня дважды хотели убить: сначала на сцене в «Балаклаве», потом здесь. Обязательно наступит третий раз. Я доживаю свои последние дни, если не часы.

Вся моя недавно отстроенная, еще пахнущая свежей краской версия рухнула из-за невидимых мне погрешностей в конструкции. И восстановлению она не подлежала. Солнце зашло за тучи, все цвета поблекли. Я кругом ошибался. Истина оказалась совершенно иной, чем представлялась мне. Недавние страхи, над которыми я смеялся, вернулись. И жвачка в замочной скважине, и погрузившаяся во мрак квартира, и человек, который стоял в кабине лифта… Человек… «Это он? – спрашивал я себя. – Ты уверен, что это он? Но чем я ему не угодил? Какой ему резон убивать меня?»

Я, обжегшись на молоке, теперь дул на воду и не хотел даже мысленно назвать имя.

– Вы не подскажете, в тринадцать часов будет прогулка в открытое море?

Передо мной стоял пожилой мужчина с водянисто-светлыми веселыми глазами. Я заслонил собой расписание.

– Теплоход только что отошел.

– Какая жалость, – вздохнул мужчина. – Не знаете, сильно укачивает? Я с недавних пор плохо переношу качку. А сегодня ветер и волна. Самому не верится, что когда-то служил на флоте. Ходил в походы. Два и три месяца в море пролетали как один день. Шторм, болтанка – все было нипочем. Мучили только две вещи: все время хотел кушать и спать.

Я его подожду. Я его обязательно встречу – здесь, на причале, среди многолюдья. Место узкое, ему некуда будет деться. Разве что прыгнуть с причала в море.

Я отошел к открытому кафе, сел за крайний столик, откуда причал был как на ладони. Официантка в черной юбке и белой блузке, своей классической расцветкой похожая на чайку, протерла тряпкой стол и поставила передо мной пепельницу. Я вынул из кармана мобильный телефон, посмотрел на пупырышки клавиатуры. Господи, сделай так, чтобы… чтобы… А что я хочу? Чтобы это оказался он? Или я не хочу этого? Не хочу узнать, что моим палачом стал мой хороший знакомый и, в общем-то, милый парень?

Я набрал номер его квартиры.

– Макс!! Макс!! Это ты?! – ударил мне в ухо громкий женский голос. – Алло?! Я ничего не слышу!! Максим, где ты?!

Официантка принесла меню и встала рядом.

– Сколько я вам должен? – растерянно спросил я, отключая трубку и думая о том, что если на свете есть совершенно несчастные женщины, то эта, чей голос я только что слышал, – из их числа.

– Для того чтобы быть моим должником, вам как минимум надо что-нибудь заказать, – ответила официантка.