Ненужный. Начало пути
Шрифт:
— Рад, очень рад, — Могута предупредительно открыл дверь перед княжичем. — Прошу вот сюда присесть, — показал на мягкую софу, предварительно заваленную парчовыми персидскими подушками.— -Давайте снимем пиджак. Слуги немедленно им займутся. К утру, уверен, вы не найдете на нем ни единого пятнышка.
Он принял мятый пиджак с рваным рукавом так, словно это была величайшая ценность на свете. Осторожно сложил его и передал горничной.
— А теперь прошу пройти другую комнату, чтобы немного освежиться перед обедом, — Могута оказался уже у другой двери, через которую была видна огромная деревянная кадка. — Вот
Из-за широкой спины купца тут же вышли две совсем юные девушки в длинных сарафанах, которые ничуть не скрывали их стать, а, пожалуй, даже наоборот, подчеркивали. Струящаяся ткань сарафана плавно огибала крупные бедра, очерчивая их внушительный размер. Высокая талия поднимала грудь, делая ее пышнее. А декольте было такой глубины, что молочные полушария были готовы уже выскочить наружу. По крайней мере у той, что справа, чернявой девчонки, из-под оборки чуть-чуть коричневый сосок выглядывал.
Могута понимающе подмигнул гостю, кивая в сторону девушек. А едва тот отвернулся, уставившись на девичьи прелести, то сразу же выразительно потряс кулаком. Обе девицы, заметив это, переглянулись.
— Они сделают так, как вы захотите… Прошу, прошу, господин Милославский…
Запустив княжича внутрь, купец тут же прильнул к двери. В его положении за всем следить нужно. Даже за этими девками, чтобы, не дай Бог, что-нибудь не напутали. Возьмут и брякнут что-то такое княжичу, что тому и знать не положено.
— Я же потом с этих мокрощелок семь шкур спущу, — шипел он, скорчившись у дверной щелки. — Их дело сейчас пёздами трясти, а не рты раскрывать. А если и раскрывать, то совсем для другого дела… Так… Чего там? Болтают что ли все еще… Сказал же этим дурам, чтобы сразу его в оборот взяли. Сиськами там потерлись, задницами потрясли… Сопливые дуры…
Наконец, с той стороны послышался звонкий девичий смех, всплески воды. Плескались, похоже. Игрались.
— Вот так-то лучше. Самое то, — выдохнул Могута, увидев, как его девки сорвали с себя сарафаны и прильнули к княжичу. — Козочками вокруг него запрыгали. Молодыми сиськами так трясут, что и мне даже жарко стало, — тяжело задышал он, чувствуя, как на лбу выступил пот и перестало хватать воздуха. — Ух ты как Анфиска трясет… Я бы этой толстозадой сейчас так врезал, что ходить бы забыла как… А потом на французский манер…
Распалился, что совсем невмоготу стало. Ерзать начал, раскраснелся весь, губы то и дело облизывал.
— Черт!
Чтобы хоть как-то отвлечься, схватил с барного столика графин с водкой и сходу отхлебнул из него. Шумно выдохнул, прислушался к себе и еще раз прильнул к графину.
— Ух, хорошо!
Вмиг все желание как рукой сняло. В голове, правда, немного зашумело. Но это нормально. Ему такая доза, что слону дробина.
—… А после этого пацана рядом с этими клушами за стол усадим, наливочки моей фирменной нальем, заведем душевные разговоры, — ухмыльнулся Могута, кидая жадный взгляд на опустевший графин. — И вот тогда самое интересное начнется… Кстати, как там этот студентик с моей фотокамерой? Не заснул там? Не дай Бог что пропустит…
Это дело с новомодной фотокамерой Могута уже давно проворачивал к своей великой пользе. Тайно ставил ее в трактирах или номерах, где отдыхали важные люди. После же специально нанятый человек делал фотографии
Купчина подскочил к одной неприметной дверце за плотными шторами, где находилась узкая комнатка без окон. Места там было лишь столько, чтобы треногу с фотокамерой поставить и самому мастеру присесть.
— Бдишь? — с подозрением спросил Могута, резко распахивая дверцу. — Или опять налакался и дрыхнешь, свинячья харя?
А перед фотографическим аппаратом скрючился худой, как смерть белобрысый парень в засаленной гимназической форме, и что-то подкручивал в треноге.
— Получилось? — купцу явно не терпелось узнать, что вышло из его затеи. — Ну?
Фотограф, почесав копну давно не мытых волос, кивнул.
— Смотри, чтобы все получилось, как надо! — с угрозой в голосе проговорил Могута, поднеся к лицу паренька здоровенный волосатый кулак. — А не то жандармы узнают, какой ты чтишь государя-императора. Отдам им твои записки про республику, живо тебя в Сибирь закатают. Понял меня?
Гимназист вымученно пробормотал что-то утвердительное.
— Смотри-ка, что эти курицы вытворяют?! — а Могута уже смотрел в особое окошко, которое вело прямо в соседнюю комнату. Искусно замаскированное деревянной резьбой и разными статуэтками, оно оттуда было совсем не заметно. — А этот аж слюнями исходит! Хорошо, очень хорошо… Чего застыл? Чтобы все сделал, как надо! Как надо…
Повторив это в очередной раз, купчина вышел. У барного столика не удержался и еще раз приложился к графину, на дне которого еще оставалось немного водки. А почему бы и нет? Все шло как надо. Сейчас он этого княжича крепкими путами свяжет, не вырвешься. Девки-затейницы с ним такого сотворят, что и никто потом не рыпнется: ни он сам, ни его родичи. На коленях к нему приползут. А если стращать станут, то милости просим на первые полосы газет. Завтра же вся столица будет про эти фотокарточки говорить. Сами же со стыда сгорят.
Глава 23
С первых же шагов в этом доме Рафи, а точнее тот, кто занял его личину, испытал странное чувство. Он шел сюда охотником на мелкую дичь, а оказалось, что в его силки попала весьма крупная добыча. Хуже того, вот-вот и он сам мог превратиться в беззащитную добычу. Ведь, Могута оказался весьма грозным противником, просчитывавшим все на несколько шагов вперед.
— Как кур во щи попал, — прошептал он про себя. — Могута-то, реально, могуч. Такие комбинации крутит, что другим и не снились. Даже завидно немного. Наша-та с Рафи комбинация по проще будет… Угораздило же нам на местного Дона Корлеоне попасть.