Необитаемый Остров
Шрифт:
Левая рука Антона, которую держал Георгий, даже не смотря на боль от сжатия, была спокойна, а вот правая неожиданно крупно задрожала. Он опустил глаза, недоумевая от этой нервной дрожи, пытаясь избавиться от нее, сжав кулак. Георгий продолжал что-то говорить, но тут у Антона потемнело перед глазами – вся та ненависть, злость, жажда мести и стыд, копившееся в нем долгое время, не смогли больше скрываться за маской спокойствия.
От удара в бок - прямо в центр красного пятна, Георгий взвыл, заскулил и дернулся так, как будто его пронзило электрическим разрядом. А Антон, не в силах удержаться, сорвавшись с цепи своего хладнокровия, принялся раз за разом наносить ему удары - с упоением
Подвывая от испуга, Антон вскочил на ноги, и внутри у него будто ледяная глыба материализовалась - Георгий действительно поднимался! С перекошенным от боли лицом, но поднимался, притом достаточно бодро!
Ойкнув от неожиданности осознания, Антон заметался было, судорожно вертя головой по сторонам и не зная, что делать, но тут его взгляд упал на длинную палку, используемую для копчения. Решение пришло мгновенно - Антон метнулся к ней. Георгий попытался уклониться, но палка была длинной – метра полтора, и ему не хватило прыти – получив удар в бок, он от прострелившей тело боли согнулся, упав на колени. И тут же Антон, используя свой шанс, сильно размахнулся и ударил его сверху вниз, по голове.
Георгий рухнул ничком, а Антон – внутренне цепенея от своих действий, но продолжая двигаться – подскочил к упавшему и сев ему на спину, вжал его голову в песок. Вскоре Георгий дернулся – раз, другой, но вяло – от удара он потерял сознание, а сейчас, очнувшись, сил на сопротивление он найти уже не мог.
Антон, дождавшись того момента, как Георгий затих насовсем, вскочил на ноги, осматриваясь. Его заколотило крупной дрожью – такой, что лязгали зубы. Рядом никого пока не было - мысли о том, что кто-то сейчас может появиться, застав его на месте преступления, подстегнули даже больше, чем недавний испуг.
Времени рефлексировать не было – за оставшиеся минуты необходимо оттащить тело Георгия обратно на подстилку, затереть следы на песке, прибраться и привести в порядок сорванные жерди для копчения. И попробовать немного успокоиться. Впрочем, последнее необязательный пункт – вряд ли кто-то удивится волнению Антона, у которого в его присутствии только что скончался… кто?
– Друг! Товарищ по несчастью, мать твою… – проникновенно прохрипел Антон, подхватывая остывающее тело и напрягшись изо всех сил, волоча его к подстилке.
Он успел. Когда вернулись остальные, Антону не составило труда изобразить растерянность и потрясение от произошедшего - сбивчиво рассказывая о том, как у Георгия вдруг начались дыхательные судороги, после чего он дернулся и замолк навсегда.
Но сбивчиво рассказывая, даже периодически всхлипывая, внутренне Антон сохранял холодную трезвость мыслей. И постепенно его заполняло чувство глубоко удовлетворения – он доказал, что сильнее! Что он выше этого быдла, и теперь ничто не мешает ему занять лидерские позиции!
Его переполняло чувство власти, вседозволенности. Он уже представлял, как постепенно все вернется на круги своя – остальные должны, обязаны начать его слушаться, с замиранием сердца заглядывая ему в рот в ожидании!
И начать надо будет с Ольги.
Антон чувствовал сейчас
– Пошли копать, - совершенно невежливо потрепал его по плечу Женя, вырывая из потока блаженных мыслей и перспектив.
Глава 37. Лагерь
Георгия похоронили неподалеку от лагеря. Ольга, как и Ника, не смогли сдержать слез, а Анна внешне сохраняла спокойствие - наблюдая как Женя и Антон забрасывают песком могилу.
После, как-то само собой получилось, что ночевать все вместе направились в лагерь Анны и Жени – спать на земле теперь опасались все, а в хижине все-таки пол был поднят на сваях. Не сказать, что Анна с Женей сильно радовались новым постояльцам, но чувства свои умело скрывали.
На следующее утро все двигались сонными мухами – никто еще не мог прийти в себя после внезапной смерти товарища по несчастью, но вернувшаяся после утреннего купания Анна всех расшевелила, надавав заданий – надо было и рыбы наловить, и сигнальный костер поддерживать, и бамбука заготовить. По решению Анны, озвученного с общего молчаливого согласия, было принято решение строить еще одну хижину – так как наличествующая для пятерых была тесновата.
Анну, когда она давала указания, из новоприбывших никто не перебивал – Антон до сих пор выглядел слегка растерянно - видимо испытывая шок после того, как при нем умер Георгий, Ольга была спокойна и покладиста, а вот Ника смотрела на мать вскользь, не глядя в глаза, - стараясь подчеркнуть вынужденность временной зависимости.
Женя тоже по большей части молчал, - держась в тени Анны, - но вставил несколько дельных комментариев – по поводу сигнального костра на оставленном пляже. После некоторого обсуждения его слов было принято решение организовать лагерь на противоположном берегу острова. Там, где был старый, только ближе - на пляже у самого утеса выложить на песке еще одну надпись «SOS», и продолжать поддерживать на берегу сигнальный костер.
После встряски, связанной со смертью Георгия, жизнь невольных заложников острова потекла несколько вяло, по накатанной – даже Ника, несмотря на бушующую у нее внутри жажду протеста, внешне сохраняла спокойствие и практически ни с кем не пререкалась, выполняя всю требуемую от нее работу. А такой оказалось неожиданно много – один только процесс добычи и приготовления пиши на пятерых занимал достаточно времени – с учетом того, что Женя с Антоном были заняты постройкой второй хижины.
Когда новый дом достраивался, Вероника сохраняла невозмутимость, но внутри нее угнездилась червоточина беспокойства – как решат разместиться после появления второго дома. Ее мать до этого ночевала вместе с Женей, Ольге по возрасту подходил Антон, к тому же Ника видела, как он теперь засматривается на ее толстую жопу, а вот самой Нике при подобном раскладе предстояло быть лишней… Но разрешилось все неожиданно – Анна как само собой разумеющееся разделила дома на женский и мужской – мысль, которая почему-то озабоченной Нике в голову даже не приходила.
После постройки второй хижины быт как-то наладился, шок после близкой смерти прошел и жизнь вернулась в привычную колею - лишь с тем изменением, что ночевали теперь все время вместе, в одном лагере. Дни же проводили раздельно – как минимум двое почти постоянно были на другой стороне острова, поддерживая сигнальный костер только в одном месте.
В очередной из дней, после завтрака к сигнальному костру направились Анна с Женей. Как-то так получилось, что вереница событий с переселением и с устройством быта лагеря на пятерых человек захватила их обоих достаточно сильно - сегодня был первый раз, когда они остались по-настоящему наедине.