Необузданные желания
Шрифт:
— Как бы сильно я ни желал тебе боли, думаю, еще больше мне хочется видеть тебя счастливой. Я хочу смотреть, как ты мирно спишь. Мне не нравятся твои кошмары, — говорю я ей.
— А что, если я хочу подарить тебе свою боль? Что, если я захочу использовать тебя, чтобы вырваться из жизни, в которой чувствую себя запертой столько, сколько себя помню? Что, если бояться здесь следует только тебе?
— Я чертовски боюсь тебя, Пчелка. Вот почему я держался подальше. Но теперь, когда я абсолютно уверен, что мы не убьем друг друга, не думаю, что и дальше смогу это делать. Не думаю, что смогу держаться на расстоянии или
— Ты должен. Для меня ничем хорошим это не кончится. — Она спрыгивает со стойки, и я позволяю ей обойти меня и выйти за дверь. Позволяю ей уйти.
Пока что. Но я не уйду далеко. Я всегда буду на шаг позади нее. Куда бы она ни пошла.
Стоя в темноте спальни Люси, я наблюдаю, как ее голова поворачивается из стороны в сторону. Из ее рта вырываются приглушенные крики. Мне не терпится разбудить ее, заключить в объятия и сказать, что все будет хорошо. Пообещать ей то, чего я не могу обещать, просто чтобы дать ей немного душевного спокойствия. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, когда она зовет меня по имени. Я поворачиваю голову, оглядываясь через плечо, ожидая увидеть ее крепко спящей. Но вместо этого вижу два остекленевших глаза, смотрящих прямо на меня.
— Что ты делаешь? — Спрашивает она, хотя ее голос звучит не так удивленно, как я ожидал.
— Проверяю тебя. Спи, — говорю я ей.
— А ты когда спишь? — Спрашивает она.
— Когда больше не могу бодрствовать. — Сон дается мне с большим трудом. Бессонница — сволочь, но я научился с ней жить.
Люси моргает, глядя на меня.
— Останься. Ну же, тебе тоже нужно поспать. — Она приподнимает одеяло на пустой стороне кровати и жестом приглашает меня лечь.
Мои глаза расширяются.
— Либо ты все еще в ловушке своего кошмара и разговариваешь во сне прямо сейчас. Либо это мне снится сон. — Даже когда я говорю это, мои ноги, кажется, действуют сами по себе, приближаясь к кровати.
— Залезай, пока я не опомнилась, — говорит она.
Я стягиваю футболку через голову, затем снимаю туфли и носки. Я не решаюсь снять джинсы. Если я буду так близко к ее киске, и у меня будет полный доступ к ее телу, не уверен, что смогу сдержаться и не вонзить в нее свой член, пока она спит. Хочет она этого или нет.
Я ложусь на ее кровать. Об этом я думал много раз, но так и не решился довести дело до конца. Перевернувшись, я смотрю на Люси. Она смотрит прямо на меня в ответ.
— Почему ты не спишь? — Снова спрашивает она.
— Потому что мой мозг не знает, как отключаться.
— Ммм, нужно просто закрыть глаза, — говорит она, наглядно показывая. Ее дыхание становится мягким и ровным, а ресницы слегка трепещут.
Мои пальцы убирают волосы с ее лица, заправляя их за ухо.
— Я лучше проведу это время, глядя на тебя, — говорю я ей.
— Это жутко, но в то же время даже как-то мило, — бормочет она, придвигаясь ближе ко мне. Я напрягаюсь, когда она прижимается к моему телу. — Доминик?
— Да?
— Это та часть, где ты
— Извини… мне это чуждо, и я никогда не делал этого раньше, — признаюсь я, а затем притягиваю ее тело еще ближе к своему и крепко обнимаю.
Люси фыркает.
— Ты слишком талантливо владеешь языком и пальцами, чтобы я могла поверить, будто ты никогда раньше не был с девушкой.
— Я много с кем трахался, Пчелка. Просто я никогда не спал рядом с кем-то. Никогда никому не шептал нежностей на ухо.
— Расскажи мне то, чего больше никто не знает, — внезапно говорит она.
— Думаю, ты либо мое спасение, либо моя величайшая погибель. Пока не знаю, что именно.
— Я определенно не спасение, Дом. Это я знаю наверняка. — Она прижимается лицом к изгибу моей шеи.
— Поверь, ты — точно спасение. — Моя рука рассеянно проводит по ее волосам. Я закрываю глаза, а мои напряженные мышцы расслабляются рядом с ней. Я слышу ее тихое похрапывание, ее тело полностью расслаблено и спокойно покоится в моих объятиях. Я никогда не думал, что это возможно. Никогда не считал себя способным на это. Я и представить не мог, что такой сценарий станет реальностью.
Она сейчас так уязвима. В моей власти. Я могу сделать все, что захочу, и она ничего не сможет сделать, чтобы остановить меня. Я могу причинить ей боль. Положить конец этой игре. Моим страданиям. Моей одержимости. Но даже осознавая все это, я понимаю кое-что еще…
Эти мысли уже не так заманчивы, как раньше.
Глава 20
Я просыпаюсь после одной из лучших ночей за последние несколько недель. Одна. Могу поклясться, что он был здесь. Я вытягиваю руку рядом с собой. Простыни холодные. Но когда я переворачиваюсь, зарываясь носом в подушку, я чувствую его запах.
Это был не сон.
Я пригласила монстра в свою постель и выжила. Я рада, что его здесь нет. Не знаю, что бы я сказала ему при свете дня. Я эгоистично позволила ему обнять меня прошлой ночью. Мне было очень уютно в его объятиях. Я смогла заснуть быстрее, чем когда-либо. И то, что он сказал…
То, что я сказала…
Это уже слишком. Какой бы ни была эта чертова связь между нами, она очень сильна. Интересно, на этом ли основаны все великие истории любви? Но, опять же, все великие — самые лучшие истории — обычно заканчиваются трагедией. Доминик продолжает настаивать, что нам суждено уничтожить друг друга. Но, подобно мотыльку, летящему на пламя, я не могу оставаться в стороне.
Мне нужно вызвать слесаря. Сменить замки. Поискать новую квартиру. Переехать за границу или воспользоваться программой защиты свидетелей, чтобы сбежать от него. Хотя, что-то подсказывает мне, что он найдет меня, где бы я ни пыталась спрятаться.
Я беру свой телефон и нахожу сообщение от него. С тех пор я сохранила его номер в своих контактах с названием, соответствующим данному мужчине.
МАЛЬЧИК-СТАЛКЕР:
Спасибо.
Это все? Спасибо? За что, черт возьми, он меня благодарит? И что мне на это ответить?