Необычайное приключение Патрика
Шрифт:
Однако в лунную ночь писалось Патрику слаще всего. Именно в такую ночь Патрик Фицджеральд получал от работы истинное наслаждение. Маленькими глотками он пил из пузатой кружки чай с долькой нектарина и прислушивался к шелесту волн. Мемуары ложились на бумагу неспешно и гладко – даже буквы не прыгали у него, как всегда. Патрик чуть отстранился от стола и немного полюбовался на убористо исписанную страницу. По большому счету, ни ради потомков и ни ради истории писал мемуары Додо. Он писал их даже не ради искусства или, например, всемирного признания, а просто так – для себя.
Для себя. Может быть, поэтому они выходили у Патрика
– Пить! – снова послышалось из-за стены.
Патрик встал и, прихватив с собой чайник в цветочек, пошел в соседнюю каюту.
Уши пришельца
Пять дней Существо – так походя окрестил его Патрик – провело без сознания. Додо уложил его в гамак, подвешенный к низкому потолку каюты, и хорошенько разглядел. После детального осмотра стало ясно, что Существо вовсе не оранжевого, а светло-голубого цвета. Оранжевым было лишь его нелепое одеяние, сделанное, кажется, из резины и надутое воздухом. После нескольких попыток Патрику Фицджеральду все-таки удалось Существо раздеть и укутать в теплое одеяло. Не смотря на жару в каюте, Существо беспрерывно тряслось, так и не приходя в сознание. Оно страшно мерзло, что, впрочем, было неудивительно. На коже Существа Патрик не обнаружил ни пуха, ни даже перьев. Шерсть цвета «соль с перцем» покрывала лишь его голову и нижнюю часть странной, плоской морды.
Патрик протянул крыло и потрогал Существо за нос. Он был не костяной и загнутый книзу, а прямой и обтянутый мягкой водонепроницаемой кожей. Впрочем, все туловище было точно таким же. Согревшись, Существо поменяло цвет – с бледно-голубого на розовый. На четырех вялых конечностях пришельца было ровно по пять щупальцев, которые легко гнулись внутрь, но не наружу. Раскрыв Существу маленькую пасть, Патрик с неудовольствием обнаружил внутри тридцать два зуба. Причем шесть их них были отлиты из чистого золота, Патрик мог бы поклясться. Но больше всего Додо удивили уши пришельца: они тоже были кожаные и походили на морские раковины среднего размера. У Патрика никогда не было ушей (только аккуратные дырочки), поэтому он где-то даже позавидовал Существу. Наверняка, обладатель подобных локаторов имеет удивительно тонкий слух, о котором всю жизнь мечтал Патрик.
Напоив пришельца из чайника, Додо опустился рядышком на табурет и задумался. Судя по всему, Существо быстро идет на поправку. Еще пару дней назад можно было надеяться, что пришелец не выживет – уж слишком он был слаб. И Патрик надеялся, не будем этого скрывать. Все-таки гораздо безопасней жить в океане одному, нежели делить борт «Моцареллы» с хозяином тридцать двух зубов и двадцати щупалец. Кто знает, а вдруг пришелец – кровожадный хищник? И придя в себя, он первым делом съест своего спасителя? Такую вероятность нельзя было исключать. Именно по этой причине вчера Патрик крепко-накрепко обмотал Существо бечевкой, которую завязал на четыре морских узла. Береженого бог бережет.
С другой стороны, пришелец не выглядел таким уж опасным. К тому же он был довольно старый. Об этом свидетельствовали глубокие морщины на морде и множество седых волос на скальпе. Патрик не был силачом, но одолеть пришельца такого небольшого размера наверняка бы сумел. Не зря же на протяжении многих лет, ежедневно, перед завтраком он делал зарядку и принимал контрастный душ.
И все-таки где-то глубоко в душе Патрик Фицджеральд надеялся,
Патрик взглянул украдкой на Существо и остолбенел. Оно лежало с широко открытыми глазами и в ужасе таращилось на Додо. Оно явно находилось в сознании и при этом, кажется, было чем-то страшно напугано. Патрику тоже понадобилась минутка, чтобы прийти в себя. А придя, он решил, что с его стороны было бы здравомысленно немного разрядить атмосферу.
– Добрый день, – сказал Патрик как можно мягче и приятней. У него это хорошо получилось – голос Додо был бархатным, в прапрабабушку.
– Зд-др-равствуйте, – сказало Существо и судорожно сглотнуло.
– Хотите кокосового молока с щепоткой корицы? – дружелюбно предложил Патрик.
– Н-н-не от-т-ткажусь, – согласился пришелец и красноречиво подвигал связанными конечностями.
– Минутку, я вас сейчас развяжу, – спохватился Патрик. Он уже понял, что пришельца бояться не стоит. Тот, кто пьет кокосовое молоко с корицей, не может быть так уж опасен.
Стараясь не прикасаться к Существу, Патрик один за другим аккуратно распутал узлы и освободил его. Пришелец благодарно покашлял и принялся разминать затекшие щупальца.
– Никуда не уходите, я сейчас, – сказал Патрик, выходя из каюты и прикрывая за собой дверь.
Пришелец промолчал.
В камбузе Патрик Фицджеральд откупорил свежий кокос, приправил его корицей и вставил внутрь соломинку. Он даже сделал пробный глоток, дабы удостовериться, что молоко не скисло. Патрику почему-то вдруг очень захотелось, чтобы Существу у него понравилось. Чтобы ему захотелось погостить у Патрика подольше. Откуда в голове взялись такие мысли, он затруднился бы ответить. Ведь живя один одинешенек, Патрик и не догадывался, что радушие и гостеприимство у Додо в крови.
В каюте Существа не оказалось. Но ведь Патрик запер его снаружи на два замка! Куда оно могло подеваться? Додо стоял посреди каюты с кокосом в лапе и судорожно озирался. Потом он заглянул в гамак, пошарил за занавесками, залез на антресоли… Все ясно – пришелец забрался в шкаф. Но зачем он это сделал? Ведь Патрик был так с ним любезен!
Минутку поразмыслив, Додо поставил кокос на тумбочку и уселся в гамак. Раз Существу угодно сидеть в шкафу, да будет так. В самом деле, светскую беседу можно вести и из шкафа, почему нет?
– Скажите, пожалуйста, вам там уютно? – осторожно поинтересовался Патрик.
В шкафу что-то скрипнуло, однако Существо не проронило ни звука.
– Прошу, не бойтесь меня. Я не причиню вам никакого вреда. Видите ли, дело в том, что я не ем мяса. Я даже рыбу редко ем, да и то исключительно в вареном виде. Я предпочитаю питаться плодами и сушеными водорослями. Это чрезвычайно полезно для пищеварения и окружающей среды.
Патрик немного помолчал, давая пришельцу шанс что-нибудь ответить. Потом он продолжил.