Необычайное путешествие Петьки Озорникова
Шрифт:
…Михаил Григорьевич между тем не отрывал глаз от щита управления, хотя турбогенераторы работали безотказно. Для него не существовало сейчас ничего на свете, кроме этих всевозможных рычагов, выключателей и электрических лампочек, поминутно вспыхивающих, гаснущих и зажигающихся вновь. Проворные тонкие пальцы инженера легко скользили по щиту, регулируя работу гигантского турбогенератора.
И
Когда окончилась смена и Михаил Григорьевич сдал дежурство другому инженеру, он торопливо пошел в дежурное отделение, чтобы узнать, кто нарушил зону радиоактивности. Петька находился там в это время в обществе работников станции, спасших мальчугана от гибели. После внимательных расспросов они, к своему величайшему удивлению, обнаружили, что этот забавный парнишка не только не знает, что такое распад атомного ядра, ноне имеет и самых элементарных познаний в области физики. Им захотелось немного подшутить над ним.
— Видишь вон тот шарик? — спросил Петьку один из них. Петька посмотрел на маленький, похожий на биллиардный, блестящий шарик, лежавший на толстой металлической, гладко отшлифованной плите.
— Вижу.
— А ну-ка двинь его с места. Сможешь?
Петька засмеялся.
— Щелчком?
— Ну что ж, если ты такой сильный, сдвинь щелчком.
Петька уверенно подошел к плите и легонько щелкнул по шарику. Сильнее стукнуть он побоялся — как бы шарик не залетел куда-нибудь далеко. Но шарик остался в полной неподвижности. Петька был поражен. Он стукнул сильнее. Результат был тот же. И сколько Петька ни толкал шарик, тот не поддавался его усилиям.
— Он, наверно, привинчен, — обиженно сказал Петька, потирая застывшую руку.
— Нет, просто он очень тяжелый, — ответил дежурный. — Шарик этот весит около двух тонн.
Петька не поверил, решил, что над ним смеются. И дежурному пришлось разъяснить ему, что это еще сравнительно небольшой вес металла особой плотности, получаемого опытным путем. А вот если бы этот шарик был сделан из ядерного вещества атома, то он весил бы около двадцати миллионов тонн, то есть примерно столько же, сколько весят две тысячи крейсеров.
Петька не верил своим ушам. Узнал он и многое другое. Оказывается, электрическая лампочка горит потому, что по ее нити пробегают тоже частички атомов. Только уже не ядра, а электроны. И в каждую секунду через нить всего лишь двадцативаттной лампочки во время ее горения проходит миллиард миллиардов электронов. А весят они все вместе только одну миллиардную долю грамма.
— А кто же их взвешивал? — спросил Петька с некоторой иронией в голосе.
— Взвесить их невозможно, а вычислить вес легко. Нужно только знать вес одного
Дежурный взял листик бумаги и написал следующую цифру: 0,000000000000000000000392 грамма.
Петька посмотрел на этот длинный ряд нулей и только вздохнул:
— Ух, здорово!
В это время открылась дверь, и вошедший Михаил Григорьевич строго спросил:
— Кто же это попал в шестую зону?
— Вот он — нарушитель нашего спокойствия, — показал дежурный на Петьку. — Просвещаем его по вопросам атомной энергии.
— Как же ты попал сюда, мальчик? — обратился Михаил Григорьевич к Петьке. — Ведь каждый ребенок знает, что на территорию ядерной энергостанции вход строго-настрого воспрещен.
Испуганный строгостью лица и голоса Михаила Григорьевича, Петька, заикаясь, едва выговорил:
— М-ме-ня п-п-привезли.
— Кто привез?
— В-вы.
— Я? — удивился Михаил Григорьевич. — Ты что-то путаешь, мальчик. Я приехал один.
Петька соврал, что он спал в электромобиле и проснулся только на территории энергостанции.
— Нужно, видно, садясь в машину, заглядывать и на заднее сидение, — усмехнулся инженер. — Ну что ж, поедем назад. Только мы сначала в оранжереи заедем — мне нужно там с агрономом поговорить, а потом уж я тебя отвезу, куда нужно.
Они сели в машину.
Петька сидел ни жив, ни мертв. Последние слова Ступина «отвезу, куда нужно» он понял не иначе, как в «милицию».
«Вот так влип! — думал он, выглядывая из машины. — Не выпрыгнуть ли на ходу?» Но это было невозможно. Скорость электромобиля превышала шестьдесят километров в час.
Машина остановилась около одной из оранжерей. Михаил Григорьевич вышел из электромобиля и весело сказал:
— Вылезай, пассажир.
Петька послушно выбрался из машины и пошел вслед за Ступиным.
Войдя в оранжерею, Петька с жадностью втянул в себя воздух, насыщенный сладким ароматом созревших плодов.
— Лакомься пока. Я скоро вернусь, — бросил Ступин и направился в конец оранжереи, где в такой же, как на ядерной энергостанции, комнате со щитом управления сидел человек.
Глянув вокруг, Петька в первую минуту даже растерялся. Чего тут только не было! Прямо перед ним раскинулись грядки созревшей клубники. Справа тянулись кусты красной и черной смородины. Слева — малинник. Прежде всего, Петька набросился на клубнику. Ягоды были яркокрасные, огромной величины. И какие они были сладкие!
За ягодником раскинулся яблоневый сад. Наевшись клубники, Петька подошел к яблоне. Яблоки уже созрели (это в мае-то!), и ветки, отяжеленные плодами, пригнулись к земле. Петька сорвал яблоко. От него исходил душистый медовый запах.
«Как в сказке!» — подумал Петька и принялся есть яблоко.
А у Ступина в это время происходил разговор с агрономом-диспетчером оранжереи.
— Что же получается? — говорил Михаил Григорьевич. — На станции скопился большой запас радиоактивных изотопов азота, фосфора и углерода. Если они вам не нужны — надо было предупредить нас вчера, как вы всегда это делаете. Мы бы временно прекратили радиоактивизацию этих элементов…