Необычайное путешествие
Шрифт:
Захваченный общим потоком, рыжий мальчуган скоро оказался в самой гуще схватки. Вася видел, как его рекламный щит опускался то на одну, то на другую голову.
На поле появилась пожарная машина и по знаку полицейских начала поливать из брандспойта наиболее густые клубки сцепившихся болельщиков.
— Ну! Как вам нравится «бесплатное удовольствие»? — спросил у своих друзей Вася.
УЛИЧНЫЕ ВСТРЕЧИ
Они неторопливо шли по улицам города, преследуемые всеми видами реклам, какие только могло изобрести
Из стеклянных витрин магазинов приветливо улыбались прохожим хорошенькие продавщицы, но желающих приобрести что-либо не было.
— Как странно, мальчики, — удивлялась Кюльжан, задержавшаяся у одной из витрин роскошного мануфактурного магазина. — Столько красивых материй, и почти никто ничего не покупает. У нас в Матае этот шелк, например, мигом бы разобрали. Смотрите, какой на нем красивый узор.
— Может быть, здешние жители так всем обеспечены, что им и не надо еще что-нибудь покупать, — предположил Вася. — Америка ведь очень богатая страна.
— Жевательная резинка. Резинка всех сортов: ананасная, лимонная, мятная, апельсинная жевательная резинка. Не угодно ли купить, молодые господа?
Перед детьми остановился высокий пожилой мужчина с небольшим лотком, укрепленным над грудью. На нем был костюм хорошего покроя, отлично сшитый, из тонкого сукна, но уже сильно потертый, лоснящийся на локтях и коленях. Рукава пиджака были снизу обрамлены бахромой так же, как и брюки. Светло-коричневая фетровая шляпа, вся в пятнах, неопределенного цвета, довершала его туалет. Из-под ее полей смотрели усталые, умные глаза, окруженные сеткой морщин.
— Жевательная резинка, молодые люди, — повторил мужчина.
— У нас нет денег, — неловко пробормотал Вася.
— У меня, к сожалению, тоже, — вздохнул продавец, — в противном случае я угостил бы вас этой дрянью бесплатно. Не везет мне сегодня, ребята, на покупателей, да и нездоровится что-то.
Он жалобно улыбнулся, потер рукой лоб и, пошатнувшись, ухватился за плечо Валерика. Его лицо приняло сероватый оттенок.
— Вам совсем плохо, — воскликнула Кюльжан. — Вам надо сейчас же лечь в постель!
— Боюсь, девочка, что до постели мне не добраться. Помогите мне хотя бы уйти с этой улицы. Здесь так много народа…
Вася взял лоток, и продавец жевательной резинки, опираясь на Валерика и Кюльжан, поплелся, видимо, даже не сознавая, куда его ведут.
Свернув в одну из боковых улиц, дети посадили больного на скамейку в тени деревьев.
Немного спустя его дыхание, бывшее прерывистым и частым, стало несколько ровнее, взгляд прояснился. Он заговорил:
— Я уже думал — кончена комедия. Однако мое сердце еще не совсем отказывается служить. Я очень рад этому, молодые люди. Очень рад! Может быть, вам это непонятно? Стоит ли, дескать, жить для того, чтобы торговать жевательной резинкой, да еще не очень удачно? Но ведь я это делаю только для того, чтобы иметь возможность писать мою книгу! И писать так, как я ее хочу, а не так, как требуют господа издатели. Конечно, глядя на меня и мой лоток, вам трудно поверить, что я писатель. Но это так. Было время, когда мои книги покупали нарасхват. Тогда я жил в собственном, хоть и маленьком, доме и мог думать только о своей работе. Но времена меняются, и требования издателей тоже. Чтобы угодить им, писатель должен ослепнуть, оглохнуть и потерять всякую совесть. Меня такая перспектива не устраивает. Господа издатели хотят, чтобы в моих произведениях
Все-таки мне хочется отблагодарить вас за внимание чем-нибудь более существенным. Прошу вас, возьмите по пакетику резинки. Это единственное, чем я располагаю в данный момент.
Не желая обидеть писателя отказом, Вася, Валерик и Кюльжан взяли предложенное угощение и долго смотрели вслед удалявшемуся человеку с лотком, пока он не скрылся в толпе.
— Что же это за штука? — спросил Валерик, снимая этикетку с полученного подарка. — Резинкой я пользуюсь, когда рисунок не получается. А с этой что делать?
— Раз написано, что жевательная, значит надо жевать, — ответил Вася. — Но, конечно, не глотать, а то как бы кишки не склеились.
— А мама говорила, что жевать что-нибудь, когда не голоден, — очень дурная привычка, — возразил Валерик. — Когда я был маленький, я изжевал стеариновую свечку. Она меня после долго отчитывала.
— Так ведь это если не голоден, а мы уже давно ничего не ели.
Этот довод решил сомнения Валерика. Дети усиленно зажевали кусочки резины, пахнущие какой-то приторной эссенцией.
— Ерунда, — сказал Вася, с трудом отдирая от зубов липкий комочек. — Не еда, а один обман зрения, вернее желудка.
И он пренебрежительно отбросил американское «лакомство», Валерик хотел последовать его примеру.
— Не бросай! — послышался чей-то испуганный возглас. Эти слова принадлежали мальчику в курточке, едва прикрывающей его острые локотки. Он выхватил из рук Валерика комочек резинки и, обтерев его о полу своей курточки, сунул в рот.
— Богач какой нашелся, — сказал он осуждающе Васе, — бросается такими вещами! Она ведь стоит целых пять центов. Не будешь драться, если я твою возьму?
— Но ведь я ее уже выбросил.
— Ну и что же! Я ее отдам сестренке.
И мальчик, не встретив возражения, бережно оторвал от тротуара выброшенную расточительным Васей резинку.
— Если хочешь, возьми и мою, — сконфуженно предложила Кюльжан. — Только надо помыть ее, что ли. Я ведь тоже жевала.
— Подумаешь, — усмехнулся мальчик. — У нас бывает — десять ребят одну штучку жуют по очереди. Давай, если не жалко.
Он сел на краешек скамейки и с аппетитом задвигал челюстями.
— Мальчик, а что у тебя с руками, — спросила Кюльжан, указывая на синие кровоподтеки и шрамы, покрывавшие худенькие руки их нового знакомого.
— Это от крыс, — ответил тот коротко.
— Как от крыс?
— А разве в вашей квартире нет их?
— Нет, конечно.
— Ну, я так и знал, что вы из богатого квартала. У нас в подвале крысы шныряют даже днем, а ночью прыгают на постель и здорово кусаются. Когда наша соседка работала в ночную смену, ее малыш оставался один. Так крысы забрались к нему в колыбельку и загрызли насмерть. Страшно было смотреть, когда он лежал в гробу. А укусы - это что!