Необычайные похождения Севы Котлова. Повести
Шрифт:
— Рыжик хочет, чтобы я вернулась?
— Очень… Очень хочет!
— Честное слово?
— Самое честное!
— Тогда скажи ему, что я вернусь…
— Честное слово?
Она улыбнулась и, передразнивая меня, ответила:
— Самое честное!
Тогда я потащил к вагону ее чемодан, и мне было очень легко его тащить, хотя он был большой и она все время пыталась тоже уцепиться за ручку, чтобы помочь мне, но я не давал.
А потом поезд загудел и тронулся. Жаннетта стояла у окна и махала мне рукой. У нее, мне казалось, было уже совсем не то настроение, что в начале нашего разговора.
— Он плакал! Рыжик сам видел…
— Спасибо! — крикнула она мне в ответ. — Я вернусь… Самое честное!
Когда я подошел к столбу с часами, Рыжик, глядя в землю, тихо сказал:
— Я так и думал, что ничего не получится. Уехала… Как же я теперь пойду домой?
Сперва, направляясь к столбу, я хотел разыграть Вовку и сказать, что у меня и в самом деле ничего не вышло. Но теперь я не смог. И я сказал правду:
— Не волнуйся! Она вернется… Обязательно вернется… Она мне честное слово дала. Самое честное!…
То, чего никто не ожидал
За мою жизнь со мной случалось много неожиданностей. Но чаще всего это бывали такие неожиданности, которые я ожидал. Вот, например, Владимир Николаевич сказал в том разговоре, который я подслушал с балкона, что Рыжик считает меня своим другом. Эту неожиданность я ожидал с таким нетерпением, что она просто не могла в конце концов не произойти. Или вот тогда, ночью, Рыжик неожиданно разбудил меня и потащил с собой на станцию, но ведь где-то в глубине души я все время надеялся, что он все поймет и помирится с Жаннеттой…
А той неожиданности, которая произошла 31 августа, я совсем не хотел и не ожидал. Пожалуй, это была самая неожиданная неожиданность за всю мою жизнь.
Да, это случилось именно 31 августа, я точно запомнил, потому что еще с утра начал собирать в портфель учебники и тетради; летние каникулы кончились! А уж мой старший брат и мамин «первенец» Дима запомнит этот день вообще навсегда.
Все случилось после обеда… Папа с Димой пришли с работы и засели играть в шахматы. Мама начинала очередную «генеральную уборку». Она очень любила производить дома уборки и всегда называла их «генеральными». А я чистил ботинки и натирал пуговицы на своей ученической форме: мне хотелось явиться в новую школу не как-нибудь, а настоящим москвичом. Меня ведь теперь все так и называли: «Севка-москвич». Я думал в Москве, перед отъездом, что мне обязательно какое-нибудь новое прозвище придумают. Вот и придумали! И оно мне очень понравилось, это новое прозвище. Потому что все время напоминало о моем родном городе и обо всем хорошем, что там было…
В общем наш «семейный квартет» был в полном сборе. И вдруг раздался звонок. Дима сразу вскрикнул: «Почтальон!» — и бросился открывать дверь. Дверь теперь открывал только он, потому что никто из нас никогда не успевал его опередить.
Дима открыл… И мы ничего дальше не услышали. Прошла минута… Молчание. Тогда я вышел в коридор, и у меня в глазах потемнело. Но, несмотря на это, я все же разглядел, что по одну сторону двери, в коридоре, стоял наш Дима с каким-то ненормальным выражением лица, а по другую сторону, на площадке парадной лестницы, стояла… Кто бы вы думали? Кира Самошкина!
— Ты приехала?
И она ответила:
— Да, я приехала.
Вот и все, что они сказали друг другу. Я в первую минуту хотел удрать: «Что будет? Что сейчас будет?! Это же какой-то ужас! Я делал все, чтобы Диме ничто не напоминало о его «предмете любви», — и вдруг этот «предмет» сам явился с чемоданом и корзинкой в руках!…»
Вскоре все уже сидели в одной комнате, а я был в коридоре: вдруг все-таки придется удирать?
Я слышал, как Кира говорила:
— Я приехала, потому что не знала, что и подумать! Ведь я послала тебе пять писем — и никакого ответа!
— Пять писем?! — воскликнул Дима. — Я не получил ни одного! А мы же договорились, что, если ты ничего не пришлешь, так и я писать не буду!
— Но ведь я писала…
— А я не получал!
— Этого не может быть! — возразила Кира. — Я ничего не перепутала. Ни адреса, ни имени, ни фамилии. Все было точно… Письма не могли пропасть в пути!
— Но их не было! — продолжал уверять Дима. — И поэтому я не писал тебе…
— А я ждала, ждала — и решила приехать!…
— Тогда надо сказать спасибо тому почтальону, который потерял ваши письма, — пошутил папа.
Я насторожился: эта папина мысль мне очень понравилась. И я готов был привыкнуть к ней так же быстро, как привыкала к папиным мыслям мама.
В Москве накануне нашего отъезда Дима все же объяснил маме и папе, почему он не хотел ехать. И даже познакомил их с Кирой. Кира, как это ни странно, понравилась моим родителям, хотя они никак не могли объяснить, чем именно. В общем это их дело: о вкусах не спорят! И сейчас все были просто счастливы, что она изволила прибыть. А я…
Я затаил дыхание и ждал: кто, интересно, первым догадается вызвать из коридора «заведующего почтовым ящиком»? Первая догадалась мама.
— Сева, пойди-ка сюда!
Я вошел в комнату и очень вежливо поздоровался с Кирой.
— А вы не знаете, как он однажды меня преследовал? — довольно-таки бестактно стала вспоминать Кира.
— Я вас не преследовал… Я просто шел сзади, и все.
— Зачем? — удивился Дима.
— А вот этого мы тебе никогда не скажем! Правда, Котелок? — словно своему закадычному другу, сказала мне Кира. И даже подмигнула, как тогда, в школьном коридоре: дескать, эта тайна останется между нами.
— Скажу только одно: если бы не Сева, меня бы здесь не была! — неожиданно заявила Кира. — Он мне тогда сообщил одну такую вещь!…
— Нет! Но хороша же наша почта! — воскликнула вдруг мама. — Надо обязательно написать жалобу! Ведь так же могут пропадать и другие важные письма!
— Они не могут пропадать! — поспешил заверить я маму.
— Но ведь эти пять писем исчезли? Как в воду канули!
— Они не канули…
— А где же они?
— На кухне.
— Где, где?! — Мама и Дима одновременно подскочили со своих мест.