Необычная история
Шрифт:
И тут же чуть ее не уронила, услышав неторопливый голос профессора ван дер Бринк-Шааксмы:
– Трикси? Я хочу с вами поужинать. Буду ждать у входа через полчаса.
Она перевела дыхание.
– Думаю, вы ошиблись. – Она говорила, как обычно, рассудительно. Наверняка профессор, как всегда поглощенный работой, вдруг вспомнил, что пригласил кого-то поужинать, но не мог припомнить, кого именно. – Я Трикси.
– Ну, конечно, вы Трикси, – сказал он раздраженно. – Получаса вам хватит?
– Больше чем достаточно, но это так странно… Вы же совсем не знаете меня…
– Поэтому
– Я буду у входа через полчаса, – сказала Трикси и в ту же секунду пожалела об этом.
Пока она собиралась, облачаясь в голубое креповое платье, делала макияж и убирала волосы, укладывая их в пучок, она размышляла о странном приглашении профессора.
Она была почти готова, когда ее осенило: он хочет узнать что-нибудь про Маргарет! И как это она сразу не догадалась? Он явно был очарован ею на вечеринке, вероятно, встречался с ней и после и теперь хочет поговорить о ней, а разве можно найти лучшего собеседника – все же член семьи! Она надела пальто из темно-синей шерсти, не новое, конечно, но элегантное, засунула усталые ноги в лучшие свои туфли, ссыпала разные необходимые мелочи в сумочку и пошла к выходу.
Посреди холла она остановилась, сильно желая повернуться и убежать, но было уже слишком поздно: профессор стоял у двери, прислонившись к стене, и писал что-то в блокноте, но, подняв глаза и увидев Трикси, пошел ей навстречу.
Он ослепительно улыбался, и она улыбнулась в ответ.
– Вас ведь крестили не Трикси?
– Нет, Беатрис. Но тете больше нравилось имя Трикси.
Он кивнул:
– Да, в это несложно поверить. – Он придержал для нее дверь и потом провел через двор к машине, темно-синему «бентли», усадил на сиденье и устроился за рулем.
В это время в Тимоти не так трудно вести машину. Час пик прошел, и теперь окрестные жители ужинали перед своими телевизорами – если бы они и собрались в кино или в местную пивную, то непременно пошли бы пешком.
«Бентли» плавно скользил на запад и скоро влился в поток элегантного вечернего транспорта, а минут через десять остановился у «Коннаут-отеля».
Профессора здесь, казалось, знали; Трикси, чувствуя, что ее голубое платье не подходит к шикарной обстановке, проследовала за официантом к освещенному свечами столику, взяла предложенный коктейль и стала ждать, чтобы профессор объяснил истинную причину приглашения.
Однако ожидания ее были напрасны. Он завел непринужденный разговор ни о чем, прерываясь только для того, чтоб посоветовать ей попробовать мусс из омара или бараньи фрикадельки в таррагоне, а так как она была голодна, а угощение потрясающе, она удержалась от расспросов. И только когда разделалась с профитролями и принялась за кофе, спросила:
– Почему вы пригласили меня пообедать, профессор? Должна же быть причина.
Он не ответил, и она продолжала:
– Смею предположить, что вы хотите поговорить о Маргарет.
– Маргарет? Ах да, это ваша кузина. Вы что, думаете, она меня интересует?
Трикси всегда отличалась сдержанностью, но
– Я думала… мне показалось, что вы заинтересовались ею… что вы захотели поговорить о ней.
– Милая девушка, нет никаких сомнений, но я хотел поговорить о вас. Позвольте сказать, что имя Трикси вам совсем не подходит; я буду звать вас Беатрис.
– Конечно, если вам так нравится. Мама и папа всегда звали меня Беатрис, а вот тетя Алиса называла Трикси.
Казалось, он не слушает. В эту минуту, подумала Трикси, он готовится записать что-то в блокнот – вероятно, забыл, где находится.
Она кивнула своим мыслям, когда вдруг он сказал:
– Я пишу книгу. Она занимает огромную часть моей жизни. На самом деле я хотел бы посвятить ей больше времени, но сейчас это невозможно – у меня пациенты, лекции и консультации, от этого я не могу отказаться. А вот моя светская жизнь – другое дело. Я хочу исчезнуть из нее на то время, пока буду писать книгу. Но трудно отказываться от приглашений на обеды, в театры и так далее. Насколько легче было бы, если б у меня была жена, которая взяла бы эту сторону жизни на себя, выполняла, как бы это сказать, роль буфера между мной и всеми этими развлечениями. Я, конечно, понимаю, что время от времени мне нужно что-то такое делать: принимать у себя друзей, например… Но со всем остальным жена управлялась бы так искусно, что я смог бы спокойно дописать книгу.
Трикси подлила кофе и ему, и себе.
– Она очень важна для вас, эта книга?
– Для меня – да. Надеюсь, для медицины тоже.
– А сколько вы уже написали?
– Несколько первых глав… Это очень серьезное исследование.
– Почему вы рассказываете мне это, профессор?
На мгновение он поднял тяжелые веки, и она увидела, какие голубые у него глаза.
– Я недостаточно ясно выразился? Я считаю, что вы будете самой подходящей для меня женой, Беатрис.
Дрожащей рукой она поставила на стол чашку с кофе.
– Почему?
– Вам до сих пор не понятно? Вы спокойная, у вас приятный голос, пациенты любят вас, вы популярны в больнице. Вы не хихикаете по пустякам и не хохочете истерически, вы скромно одеваетесь, и, что немаловажно, у вас нет семьи, и вы, как я понял, побывав у вашей тетушки, относитесь к разряду бедных родственниц.
Она сухо проговорила:
– Вы описали меня очень дотошно, профессор, не сказали только ничего о моем внешнем виде – я не высокая и не стройная; напротив, я пухленькая и далеко не красавица.
Он удивленно поднял глаза.
– Я этого не замечал и вообще не думаю, что это имеет значение.
– Не думаете? – резко сказала она. – Скажите, профессор, неужели у вас нет кузин или сестер, которые могут выполнять роль буфера между вами и светом?
– Сестер? У меня их четыре, все замужем и живут в Голландии, а насчет кузин – да, тоже есть несколько, половину из них я и по именам-то не знаю. Нет-нет, только жена может мне помочь. – Он откинулся в кресле, чувствуя себя вполне комфортно. – Поймите, я до вас и пальцем не дотронусь, обещаю; все, о чем я прошу, – это вести мое хозяйство так, чтобы мне не приходилось вмешиваться.