Необыкновенное приключение в каникулы

Комарницкий Павел Сергеевич

– Пока не разберёмся с одеждой, однозначно!
– отрезал Петька.

– Ладно...
– Скляр поудобнее перехватил удочку.
– Я пойду покуда. Я дома Катькины шмутки перешерстю, а ты осторожно так посмотри у Ленки своей. Уверен, чего-нибудь подходящее всё равно найдём. Ближе к вечеру встречаемся.

– У нас на сеновале, - уточнил Петька.

– Можно и так, - не стал спорить Васька.
– Пока-пока. Столб, ты давай аккуратней...

– Учи учёного.

Скляр двинулся бесшумно, неся в левой руке ведро, и исчез из виду. Настоящий разведчик, с уважением

подумал Петька. Вон, пожалуйста - и вода в ведре на треть налита. Я бы не сообразил... Пустое ведро при малейшей неловкости выдаёт владельца за версту жестяным грохотом, с водой же звук совсем иной выходит, глухой и невнятный.

– Пошли!
– Столбов двинулся к дому, как индеец к форту бледнолицых, также стараясь ступать мягко и бесшумно. У Ниу же это получалось как-то само собой.

Огород, примыкавший к хозблоку вплотную, выглядел мирным и совершенно безлюдным. Очевидно, хозяйка, закончив утренний полив, ушла в дом, дабы не трудиться на солнцепёке. Сиеста, короче...

Добравшись до тыльной стороны строения, Петька споро взобрался по приставной лестнице, распахнул чердачную дверцу.

– Залезай сюда...

– Петя, а где рыба?

Петька скорбно вздохнул, оборачиваясь. Всё понятно...

– Ленка, вот в контрразведке тебе цены бы не было, честно. Ни один шпион бы мимо не проскочил.

– Я согласна, - Ленка-Вездесуйка улыбалась солнечной улыбкой, стоя возле лаза, ведущего в хлев.
– А это кто? Ого себе, какие у тебя серёжки!

Петька едва не застонал от отчаянья - Ниу, откинув с головы капюшон, стояла позади него и улыбалась не менее солнечно, нежели родная кузина.

– Меня зовут Ниу. А тебя Лена? Очень приятно.

Столбов возвёл очи к небесам. Очень-очень приятно, ага. Вот и весь "режим инкогнито"...

– А чего это ты босиком, и голая? А где твои вещи? Мальчишки украли? А это чего на тебе? Дождя же нету!

– Это укрывайка, - теперь ослепительность улыбки звёздной гостьи, пожалуй, не уступала электросварке.
– Ну, чтобы невидимой становиться, мало ли что... А одежду и обувь у нас никто не носит.

– У вас, это где?

– Из космоса она, - бахнул Столбов, как из пистолета. Ну право, чего уж тут... дальнейшее сопротивление, как говорится, бесполезно.
– К нам сюда прилетела.

– Правда?
– кузина смотрела искоса.

Вместо ответа Ниу натянула капюшон, миг - и вместо звёздной пришелицы лишь тонкое струящееся марево. Раз-раз - и вот она, снова наяву.

– Ух тыыыы!
– восхитилась Ленка, сияя глазами.

– Ленк, а Ленк, - перебил восторги Петька Столбов, - ты бы не скалилась попусту, а подумала, во что нам гостью одеть. Не ходить же ей везде невидимкой!

........

– ...Куда это ещё? Обед на стол, а ты из-за стола?

Надежда Борисовна стояла в дверях, всем корпусом блокируя проход, и смотрела на племянника крайне неодобрительно. Грешно сказать, что свободу гостя тут как-то ограничивают, но всему же есть границы! Что она сестре Алёне скажет, когда домой вернётся истощённый дистрофик?

– Ты, Пётр, давай не упорствуй, - Алексей

Иваныч отложил газету, кою читал в ожидании обеда. Работая путевым мастером, он, как правило, старался обедать дома, конечно, кроме тех случаев, когда находился по делам службы в отлучке.
– Режим питания нарушать нельзя. Десять минут ничего не решают. Сел и съел!

Вздохнув, Петька уселся на пошарпанный стул, взял в руки ложку. Ложка, кстати, была примечательная - деревянная и разрисованная донельзя. Дядя Лёша, хозяин дома, эти ложки ценил и берёг: "нынче, Петя, таких уже никто и не сделает. Ушли мастера!" Мельхиоровые, из столового набора он откровенно недолюбливал, алюминиевые же ложки, нормальные, искренне полагал инструментом для разного рода деклассированных элементов. Ну, каждый взрослый имеет право на собственных тараканов в голове...

– Мать, а сама?

– Да я сама уж наелась, между делом за готовкой. Вас всех ждать, с голоду помрёшь, пожалуй.

Надежда Борисовна поставила перед Петькой тарелку огненного борща, наполненную до краёв, обширную и глубокую, точно Каспий.

– До дна чтобы!

– Ну тёть Надя!
– взмолился Петька.

– И на второе жареная картоха с котлетами!
– тётушка безжалостно пресекла попытку саботажа.
– Чего я Алёне-то скажу, как ты домой вернёшься? Вон, руки как шнурки!
– она помяла пальцами Петькин бицепс, прямо скажем, не выдающийся.

– Ну ты больно строга, мать, - хмыкнул дядя Лёша, во всём любивший объективность.
– Рановато ему ещё в тело-то входить. Кости пока растут, и ладно.

– Тебе может и ладно, - не согласилась тётушка, - а справный ребёнок должен быть хоть малость в теле!

Она выглянула в окошко, по случаю жаркой погоды распахнутое настежь.

– И Ленка, егоза, куда-то запропала... С тебя пример берёт. Раньше сроду к обеду не опаздывала. Разложил ты сестру морально!

– Угм...
– промычал Петька с набитым ртом.
– Её разложишь, угу...

– Мне сегодня Кондратыч чего баял, - Алексей Иваныч хлебал борщ солидно и неторопливо, - будто видел НЛО. Натуральное, ага, прямо как по телевизору кажут... Прямо в наш карьер курс держало якобы... Петр, вы седня с Васькой вроде на рыболовлю туда метили. Не видали ничего?

– Неа...
– Петька добросовестно боролся с борщом.
– Нас Кондрат Кондратыч уже спрашивал.

– Да это он у бабки Дарьи почерпнул, должно быть, - тётушка гремела кастрюлями в мойке.
– Она тут уж всех обошла с небесным знамением своим. Её только слушай, наплетёт, будь здоров!

– Не, - дядюшка пододвинул к себе порцию жареной картошки, - не похоже. Кондратыч баял, сам видал. Покурить вышел во двор, на зорьке, а тут оно и летит... Любопытно, Пётр, а? Вот как начнут к нам корреспонденты ездить, да про летучие тарелки расспрашивать... Прославимся, мать, а?

– Да ай!
– мотнула головой тётушка.
– Об этих самых летучих тарелках уж сколько лет говорят-говорят, всем уж надоело давно...

– Так полагаешь, не было ничего вовсе?
– дядя Лёша жевал котлету.
– Двоим враз примерещилось?