Необыкновенное счастье
Шрифт:
— Хорошая девочка. Я буду нежен, — сказал он, едва касаясь меня кончиком члена, а затем размазывая мою влагу вверх и вниз по киске. Он остановился и посмотрел мне в глаза. — Сначала.
Моё сердце забилось в бешеном темпе, когда он скользнул в меня, а затем снова вышел, подразнивая, наполняя меня с каждым разом немного глубже, но всё равно недостаточно глубоко. Между мучительными толчками он поигрывал с моими сосками, облизывая, посасывая, покусывая, пощипывая их твёрдые маленькие вершины, которые покалывали от вожделения.
— Чёрт. Если бы не моё всё ещё слабое запястье, я бы показала тебе, насколько грубой
Он вошёл чуть глубже.
— Бедняжка.
— Пожалуйста, — умоляла я, схватившись здоровой рукой за его задницу. — Ты нужен мне там. Мне нужно, чтобы ты был внутри меня. Полностью.
Наконец, он вошёл в меня до упора так глубоко, что я чуть не заплакала от облегчения.
— Вот так?
— Да, да... — Я притянула его к себе, широко раскинув ноги. Боже, такое чувство, будто он был создан для моего тела. Каждый дюйм его горячего, толстого члена так чертовски идеально наполнял меня, что я даже забыла, как дышать. Его бёдра стали двигаться быстрее, толкаясь жёстко и глубоко, и мои внутренние мышцы начали сжиматься. — Я собираюсь кончить, — захныкала я. — Так сильно, так сильно. Кончи со мной. Кончи в меня... — застонала я, когда меня накрыл оргазм, а он зарычал низко и протяжно, вбиваясь в меня. Изливаясь, его член пульсировал, когда мои мышцы сжимались вокруг него.
Он рухнул на меня, прижимаясь губами к моему потному лбу.
— Боже, ты чувствуешься так хорошо, — прошептала я, закрывая глаза. — Скажи мне, что ты в порядке.
— Я в порядке. — Он поднял голову и посмотрел на меня. — Но раньше я не был. И я должен извиниться за то, что не был честен с тобой. Это было ошибкой.
— Извинения приняты.
Он улыбнулся.
— Ты слишком добра ко мне.
— Я люблю тебя. И однажды я сказала, что дам тебе шанс, когда это потребуется. — Я вздохнула. — Ты можешь рассказать мне, что случилось?
— Да. — Он перекатился на бок и подпёр голову рукой. Во время своего рассказа он играл с моими волосами, накручивая их на свои пальцы.
— Когда я впервые увидел тебя, то по началу всё было довольно хорошо. Я убедил себя, что уединённый образ жизни был единственным способом познать спокойствие, и это казалось верной целью. Но затем появилась ты. — Он улыбнулся. — Ты была как всегда прекрасна, и те старые чувства нахлынули на меня с новой силой, будто никогда и не уходили.
Я покраснела.
— Ты хорошо это скрывал, по крайней мере, сначала.
— Мне пришлось. Ты чертовски напугала меня. Впервые за эти годы я чувствовал себя как никогда сильным, я смирился с одиночеством в своей жизни, а затем вдруг этот красивый ангел появился передо мной — целуя меня. Прикасаясь ко мне. Принимая меня. — Он покачал головой. — Я задался вопросом, что если...
— Я тоже, — сказала я. — Ты был не единственным.
— И этот секс. — Он выдохнул, закрыв глаза. — Чёртов секс.
— Знаю, — прошептала я, тепло покалывало по моей коже. — Меня тоже напугало то, насколько хорош он был.
— Я мог быть с тобой самим собой, ничего не бояться. Это было так невероятно. А после между моими сердцем и разумом разразилась нескончаемая битва — сердце говорило, что мне всегда было суждено быть с тобой, а разум
— Но ты сделал это, — сказала я тихо. — Я это почувствовала.
Он кивнул.
— Так и было. Но чем больше я влюблялся в тебя, тем сильнее я боялся потерять тебя — когда, в конце концов, мне удавалось удержать своё счастье? Я не знал, как бы это произошло, но в своём подсознании я всегда был уверен, что ты уйдёшь, или что-то случится с тобой, и это произойдёт по моей вине.
— О, Себастьян. Жаль, что ты ничего не рассказывал мне.
— Я не мог. Особенно не после того, как ты сказала, что любишь меня. Тогда я почувствовал, что должен ещё сильнее оберегать тебя, но в итоге я должен был защитить тебя от самого себя. Я вернулся к своим старым ритуалам и перестал ходить на терапию.
Моё сердце разрывалось.
— Я всё понимала. Но не знала, что делать. И бывали дни, когда всё было так хорошо.
— И правда. — Он посмотрел на мои волосы, переплетённые с его пальцами. — И я должен был поговорить с тобой в один из таких дней — я просто был слишком напуган. И всё дело в том, что ты была права.
— Насчёт чего?
— Что подсознательно я отталкивал тебя своим поведением, потому что тогда, по крайней мере, я был бы готов к этому. Я бы ни за что не стал испытывать ещё одну внезапную, страшную утрату и чувство, когда тебя бросили.
— Ещё одну утрату? — Его слова ранили меня. — Твоя мама.
— Возможно. — Он продолжал смотреть на свою руку, и в свете огня его зелёные глаза оттенка морской волны заблестели. — Я всё ещё работаю над этим. Не думаю, что это стало причиной моего ОКР, но терапия помогает мне увидеть, что страх потери и одиночества причиняет мне много беспокойства и горя, и, возможно, проявляется как поведение, связанное с ОКР. Кто знает? — Он вздохнул. — И не важно, насколько наука продвинулась в изучении мозга, некоторые вещи до сих пор остаются загадкой. Но, думаю, что внезапная и трагическая потеря матери может существенно отразиться на ребёнке. И, когда я понимаю, что выбрал изоляцию и отстранённость от людей, в этом есть смысл. И, наверное, звучит глупо, но я чувствовал, будто заслуживал одиночество. Как наказание. Было ли это наказанием за смерть моей мамы, мои мысли о насилии, моё холодное отношение к женщинам, моё расставание с Дианой... В моей голове всегда находилась причина винить себя в чём-то. Но я больше не хочу быть одиноким. Я хочу быть с тобой.
Моё горло сжалось, и я обняла его за шею, прижимаясь своим телом к нему.
— Ты не одинок, — всхлипнула я. — Я люблю тебя и не позволю тебе быть одиноким. Ты заслуживаешь быть счастливым, Себастьян.
Он притянул меня в свои объятия и откинулся на спину, позволяя мне всплакнуть на его груди.
— Спасибо. Не могу сказать, что со мной будет легко, и я знаю, что будут хорошие и плохие дни, но я обещаю обсуждать это с тобой.
Кивнув, я залилась слезами на приличные десять минут, а он поглаживал мои волосы и потирал спину. Я даже не знаю, почему так долго плакала — от облегчения? От жалости к ребёнку, которым он был? Мужчине, которым он стал? Прижавшись щекой к его груди, я слушала, как бьётся его сердце, и поклялась, что он больше никогда не будет одиноким.