Женщина тоскует о мужчине,Пусть не принц на розовом коне,Не поэт пусть, мучимый кручиной,Не герой на «мировой» войне.Не до таковых ужо, а лишь быМужичок, хотя бы с ноготок.Волохатый пусть он, словно леший,Даже пусть, родименький, без ног.Да она бы на руках носилаПо нужде иль, скажем, на народ,И постыдно мелочь не просила,Хоть и крошка не попала в рот.Все сама бы. Все с большой охотой —Покормить, заштопать, уложитьВ чистую постель. Ведь ей заботы —Как чело трехперстьем окрестить.А то что же? Хата-сиротинкаБез мужского мата, табака.А
сама – как скудная былинка,Что порой дрожит от ветерка.Русская горюха-неудаха,Сердце не жалели ни Кольцов,Ни Некрасов. Без оглядки, страхаСколь щемящих высказали слов!Ничего с тех пор не изменилось,Так же бабе белый свет не мил.Змей Горыныч лютый закружилсяИ крылами небушко затмил.Злючая поземка бьет в окошко,Встать бы да пригрубок затопить,Но булгачить старенькую кошку —Жмется к боку. Надо как-то жить!
«Навильники, мешки и катухи…»
Навильники, мешки и катухиИ черте что еще в колхозном рабстве!Я успевал тогда писать стихи,С ребятами подраться, искупаться.Ей-богу, лучше жизнь тогда была,Пусть цыпки на ногах, урчит в желудке.И нас судьба по рытвинам вела,Какой ни есть ты – крепкий или хрупкий.Все шли единым строем к светлым дням,А рядом тетки, матери (ух, сила!)Шагали встречь «разбуженным ветрам»,Все дальше от войны нас уводили.Разуты и раздеты, голодны,Но нам совали без речей бурсакиИз желудей – увесисты, черны,Крушины горше, но для нас так сладки!Финал блестящ: кто кончил ФЗУ,Кто стал шофером, молотобойцем в кузнеИ летчиком один – стращать грозу,А я в любви сознался самой музе.И ныне те ж мешки и катухиИ черте что еще в российском рабстве!Но так же сочиняю я стихи,Чтоб словом за народ с властями драться.
«Старость всегда – как упрек…»
Старость всегда – как упрек,В нагрузку она, как данность,Как без оценок урок,Без оправданий гуманность.Только лишь выгода в том —Смотрит на мир по-щенячьи,С ней благодушнее дом,Значит, и он что-то значит.Дышат иконы, глядятПрямо в глаза, не мигая,Молча о чем говорят,Бог лишь один это знает.…Бабушки, дедушки. СвятСвет ваших дум легкоструйных.Я ваш по участи брат,Лажу словесные струны.Хором давайте споемМы о житейских поклажах.Кто назовет нас горшком,В печь будет сам и посажен.
«Слуха подлое насилье…»
Слуха подлое насилье,Тошнотворных звуков тьма.Содрогается РоссияОт железного дерьма.Тишина дороже злата,Вечны звезды в вышине.Натолкал я в уши ваты.И остался стих вчерне,Я его уж не закончу,Мысль сполна не дотяну,Словно рот заклеен скотчем.Знаю слову я цену.Как соловушек свирели,Нотам журавец своим.Ох, как мы когда-то пелиДа под небом голубым!
«Время замедляет ход…»
Время замедляет ход,Нет надежды на спасенье,На грядущий день весенний,На веселый ледоход.Что ж тужить, морщить чело?Все по Божьему Закону,На житейском было склоне,По нему и утекло.Кто-то шедший позадиTо же самое спытает,В снах блаженных полетает,Наяву в ночном путиПоблуждает не однаждыИ не сгинет, не умрет,Но души своей поклажуОн до Бога донесет.
Потеплело
Старикам на радость, потеплело,На коленях спят у них коты.И
ввиду того, что нету дела,Разговор ведут до темнотыОб Обаме – самом «лютом негре»,Что грозится околпачить Русь.Иль похвалят зубы у АллегровойДа с немеком крикнут: «Дусь, а Дусь!..»Баба им нальет в бутылку «воньки»,То есть самогонки с табаком.Загуляют пожилые Ваньки,Песня зазвучит над хуторком,Да не измусоленная, стертая —Свойская, рожденная тотч'aс.А слова-то в ней-то все упертые,Бьют не в бровь, прицельно прямо в глаз!Я к дедам несмело притулился,На торец колоды примостился,Было «голос взял»… Но сник поверженно!А они вели сказанье бережноО Донщине грозной и свободной,Об ее богатыре – народе,И о счастье… Да оно вот толькоНе сбылось пока, подранком-волкомВ лес дремучий, кроткое, забилось…Дак и это, мол, от Бога милость!
«В ст'eнах доживают старики…»
В ст'eнах доживают старики,Догнивают сломанные кости.Были они тоже велики,Золото разбрасывали горстью.Кто поймал, а кто с земли подня' л,Стала их сытнее жизнь и ладней?Тоже я пригоршню подставлялВесело, упруго и нежадно.Разницы меж нами никакой.Постарели. Брови караулятТемь души больной. А за стенойДождь звенит тот самый, золотой,Что на свете человека дурит.
«Земли пространство душу размывает…»
Земли пространство душу размывает,И тает безболезненно душа.За жизнь до края грач не долетает,Сверзится мертвый, крыльями шурша.Так что ж такого? Что осталось делать?Полосовать на малые кускиЕе, недужное казнить бы телоИ станут поподбористей шаги?Дыхание ровней и экономней,И сдержанней эмоций пересверк.И блудный сын тогда прибьется к дому,И кровно породнится с пашней смерд.И Русь лицо исконное откроет,И явит все, что было и ушлоДавным-давно в пространство ветровоеНа славную отраду иль на зло.Сибирь, Сибирь… Звезд, как песка, на небе,Зови иль не зови, звук все равно умрет.Вино и хлеб на вольную потребу,Когда всему и вся разумный счет.
«Власть была улыбчива и скрытна…»
Власть была улыбчива и скрытна,И умела за нос поводить,И к большому сытному корытуБлизко запрещала подходить.Я и порываться-то не думал,Не законченный еще я псих.На литературных скудных гумнахПрирабатывал на хлеб мой стих.Так и жили. Так живем и ныне,Баррикады те же. Без камней.Те пекутся о кармане, чине.Я болею о стране своей.
Бывший партаппаратчик
Домой мне «Правду» приносил,Мне навязал ее со скрипом —Беседы долго проводилСтарик нахрапистый и липкий.Еще бы! Агитатор тот,Райкомовский, стальной закалки!И государственный переворотЛишь вскользь по темени прошелся палкой!Жилье по чину – особнякИ пенсия по тем законам,Всю не захватишь и в кулак,А Ленин – вечная икона.Еще Зюганов – тоже «бог»,Он на устах всегда горячих.Переступив через порог,Болтал, глаза при этом пряча.За «Правду» деньги я отдал.«Я выпишу тебе на почте»,Квитанцию пообещал.Нo то «давление», то «почки»…Потом без всяческих потугИ без посылок на приметуОткрылось мне, что «ситный друг»Носил бесплатную газету.Я пристыдил, что так негоже,Что правда не роднится с ложью.Теперь не носит «Правду» мне:Она сегодня не в цене.