Неодолимое влечение
Шрифт:
Кирстен тотчас обратила внимание, что у него акцент заметнее, чем у сына, хотя он тоже как будто не испытывал трудностей, перехода с одного языка на другой.
– Для начала мне придется признать, что англичане не славятся лингвистическими способностями. — Кирстен неуверенно улыбнулась Брюланну-старшему.
– Тут нечем гордиться, — сухо заметил Терье.
– Знаю, — согласилась Кирстен, не глядя на него. — Это всего лишь лень.
– Или простое нежелание, обусловленное тем, что помимо англичан многие нации владеют английским
Кирстен села на ближайший стул и опять почувствовала раздражение оттого, что Терье остался стоять у окна. Ей хотелось, чтобы он оставил их, тогда она могла бы поговорить с его отцом наедине. Но, судя по всему, Терье не собирался уходить. Интересно, размышляла она, упомянет ли он теперь о том, что они впервые встретились на пароме? Он не так уж долго говорил с отцом по телефону, чтобы посвятить его во все детали. Тем более интересно, что бы он мог рассказать об их встрече на пароме. Но ей было неприятно думать, что Лейф Брюланн мог увидеть ее в том же свете, что и его сын.
Ладно, подумала она, этот вопрос можно будет уладить, если он возникнет. Вероятно, Терье так же неприятно вспоминать обстоятельства их встречи, как и ей.
– Простите, что я свалилась как снег на голову, — сказала Кирстен, — я собиралась написать, но…
– …но не сомневалась, что мы не затрудним себя ответом, — закончил предложение Терье, когда она запнулась, подбирая слова. — Вроде бы несколько лет назад уже была попытка возобновить знакомство.
– Не вроде бы, — уверенно возразила Кирстен, — а была. По-моему, в этом основная причина, почему я не стала писать.
– Полагаю, что мой отец счел правильным не отвечать на письмо, — сухо заметил Лейф. — Он во многом человек старой школы.
– Он еще жив? — спросила Кирстен, решив, что Лейф употребил глагол в неправильном времени.
– Да. И прекрасно себя чувствует, хотя ему сейчас за восемьдесят.
– Значит, ему было чуть больше двадцати, когда семья отреклась от моей бабушки.
– Да, кажется, так. — Лейф нахмурился. — Я не знаю подробностей этого дела. Знаю только, что ее увел англичанин по фамилии Харли.
– Не увел, а увез, — поправила его Кирстен.
– Это могут быть только слухи, — резко перебил ее Терье. — Почему одной версии этой истории мы должны верить больше, чем другой?
– Потому что моя версия основана на том, что ваш дедушка отказался признать даже факт ее смерти, — парировала Кирстен. — Бабушку изгнали из семьи за то, что она влюбилась не в норвежца!
– Разве сегодня это существенно? — примирительно спросил Лейф. — Если мы хотим положить конец затянувшемуся разрыву, то надо отбросить прошлое.
Безусловно, он прав, с неохотой признала Кирстен. Ведь она предполагала заявиться к ним с оливковой ветвью, а не с мечом.
– Отец будет в восторге, когда узнает, что вы готовы признать родственные связи, — сказала
– Сейчас более просвещенные времена, — насмешливо напомнил ей Терье. — Как иначе мы могли бы поступить?
Лейф со странным выражением посмотрел сначала на сына, потом на Кирстен, будто почувствовал, что разногласие между ними гораздо больше, чем, казалось бы, могла вызвать данная ситуация.
– Где вы остановились? — спросил он.
– В отеле «Розенкранц». Во всяком случае, на ближайшие несколько дней. Мне столько хочется увидеть, пока я здесь. Я собираюсь поехать в Тронхейм, — добавила она. — Ведь там родилась бабушка, правда?
– Да, оттуда вышел весь наш род, — подтвердил Лейф. — Одна ветвь семьи сейчас живет в Осло. Вам надо бы встретиться с ними тоже.
– Это было бы, конечно, замечательно. — Кирстен улыбнулась и покачала головой. — Но я ограничена временем. В Тронхейм я полечу на самолете, автобусом это заняло бы слишком много времени.
— Терье летает на собственном самолете. Он доставит вас туда. — Лейф не оставил ей возможности отказаться от этого предложения. — А сейчас вы, безусловно, должны остановиться у нас.
— В этом нет необходимости, — запротестовала она, пока промолчав насчет предыдущего предложения. — Мне в отеле вполне удобно.
– И что мы были бы за люди, если бы позволили члену семьи жить в отеле, — решительно покачал головой Лейф. — Если у Терье нет ничего неотложного, — он вопросительно посмотрел на сына, — он сейчас поедет с вами, чтобы забрать из отеля вещи, и потом отвезет вас к нам домой.
– Если человек отсутствовал три недели, что может быть у него неотложного? — донеслось от окна ироническое замечание.
И дальше протестовать против такого гостеприимства значило бы нанести Лейфу оскорбление, недовольно подумала Кирстен. Ей было более чем очевидно, что идея отца пришлась Терье не по вкусу. Хотя вряд ли он живет в родительском доме. Тем более непонятно, почему это имеет для него значение.
– А ваша жена? — спросила Кирстен у Лейфа. — Она не будет возражать против неожиданного гостя?
– Моя жена погибла два года назад, катаясь на лыжах, — бесстрастно произнес он. — Я позвоню домоправительнице, чтобы она приготовила для вас комнату.
– Сочувствую вам. — Кирстен не знала, что еще сказать. — Вы очень добры, благодарю за то, что приняли на себя все эти хлопоты.
– Семейные обязанности, — пробормотал Терье, наконец отходя от окна. — Поехали?
— Увижу вас позже, — пообещал Лейф, когда Кирстен довольно неохотно встала. — У нас еще много есть о чем поговорить. — Он ободряюще улыбнулся. — Velkommen, kusine [6] .
6
Добро пожаловать, кузина (норв.)